Тучи идут на ветер

Недели две томились царицынские большевистские вожаки в саратовской тюрьме; за Сергеем Мининым погодя доставили туда и Якова Ермана. Распоясавшись, полковник Корвин-Круковский ранее еще выставил из города самые революционные полки: 155-й — на фронт, 141-й — в Саратов. Надеялся, благонадежный саратовский гарнизон приглушит, поубавит дурного огня. Надежда вышла боком. Полковая большевистская ячейка, прознав о царицынцах, бросила клич:

— Освободить царицынских большевиков!

Загудел, забурлил гарнизон…

Протолкались до середины зала. Дальше — пробка. Дыша в затылок, Андрюшка кивал на сцену.

— Вон, второй слева…

Шапки мешали разглядеть человека в темном пиджаке, прилегшего к блокноту. Гололобый до темени, худолицып, с усиками. Строчит спешно, наверно, будет выступать. На трибуне — щекастый, с пышной шевелюрой. В защитной солдатской рубахе, застиранной до белеси. Голос луженый, осиливает одобрительный гул.

— Ерман, — шепчет Андрюшка, нетерпеливо толкая. — Оратор знатный… А зараз Минин встанет… Долбанет.

Красновекий, рыжебородый солдат, придерживая винтовочный ремень, мигнул усмешливо:

— Припозднились… — Минин уже отсказал на нонче.

Зал внезапно затих. Оратор, повернувшись, глядел на Минина. Тот на ногах, с поднятой рукой — требовал внимания.

— Граждане! Товарищи… тревожное сообщение. Каледин идет на Царицын! Идет, чтобы задавить революцию, поставить на колени царицынский пролетариат! Сомкнулась донская контрреволюция с царским сатрапом Корниловым! Призываю… все, как один, с оружием… стеной у города!

С утра телеграф донес худые вести из Петрограда — восстал генерал Корнилов. А к вечеру всполошил Новочеркасск — атаман Каледин, предъявив Временному правительству ультиматум, ведет широкую мобилизацию. Казачьи полки спешно выдвигались на окраины Донской области. Атаман усматривал в революционном Царицыне опасного соседа; в конце лета он тайно объехал донские округа, побывал и в станицах в непосредственной близости к городу. С меловых придонских яров силился разглядеть в бинокль густо дымящиеся трубы военных заводов — не худо бы поиметь опорную базу на Волге.

Первой на призыв Каледина отозвалась Астрахань, центральный комитет калмыков. Общекалмыцкий съезд верноподданнически выразил полную готовность присоединиться к донскому казачеству. Не отмолчалась и Краевая рада — кубанцы…

При Совете в эти тревожные дни родился Революционный штаб; именно он сосредоточил в своих руках всю власть, гражданскую и военную. Встал вопрос об организации Красной гвардии. Полки, недавно прибывшие в город, оказались силой ненадежной — больше тянули за эсерами и меньшевиками.

— Только Красная гвардия в состоянии дать отпор Каледину, — заявил Сергей Минин. — А эсеро-меньшевистский гарнизон разоружить и расформировать.

Вооруженные рабочие заняли телеграф. Установили связь с Саратовом. Губисполком тотчас откликнулся на сигнал царицынцев — выслал в помощь войска гарнизона. Одним из комиссаров отряда был председатель Саратовского Совета Антонов.

В сентябрьские дни кровь у стен Царицына не пролилась. Лопнула под Питером авантюра Корнилова; Керенский потянулся сам к Каледину — понял, смертельную угрозу таят в себе большевики. Рабочие, солдатские и крестьянские Советы, очищаясь от эсеров и меньшевиков, забирают власть. Вот куда направить темную, необузданную силу казачества — на большевиков, рабочих, крестьян. Не успел осуществить эту идею симбирский адвокат Керенский…

В Царицыне Октябрьская революция совершилась бескровно.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

17-й год половодьем захлестнул мятежный Дон. Вьюжный Февраль дал трещины; Октябрь, ветреный, бурный, ломал, крушил заматерелый, двухвековой порядок. Новочеркасск, терпевший комиссаров Временного правительства, на дыбы стал против новой Центральной власти — Совета Народных Комиссаров.

Атаман Каледин захватил Ростов. Загарцевали офицерские карательные отряды. Нагайки — давнее, испытанное средство — мало уже помогали. В дело вступили шашки. Обожгла придонские пески шахтерская алая кровь…

Ростовские большевики ушли в глубокое подполье.

Встала необходимость во властной руке, какая могла бы объединить революционные силы казачества, оболь-шевиченные в осточертевших окопах, возглавить борьбу за установление и защиту Советской власти на Дону.

Рука такая нашлась. Вызов своей столице бросил Донецкий округ. 10 января 1918 года в станице Каменской собрался съезд фронтовиков. Съезд избрал казачий Военно-революционный комитет. Новочеркасску тотчас предъявили ультиматум: власть в Области Войска Донского от войскового атамана переходит в ВРК. Ультиматум подписали подхорунжий Подтелков и прапорщик Кривошлыков.