Туда, где растет амарант

- А... как это далеко? - спросила Кристина робко. Теперь и Энрике уходит. Вспомнила старую папину историю. - Дальше... чем живет мэр?..

- Это за океаном, - отвечал Энрике уверенно.

- За океаном?! - ахнула Кристина.

На глаза ей навернулись слезы. Ей показалось, что она уже и в "Горизонте" никогда не будет счастливой.

- Так далеко?! Ты... уверен, что тебе туда?..

- Счастье везут откуда-то оттуда, - пожал Энрике плечами. - Я выясню, малышка, - он вдруг погладил ее по голове.

- Я... - всхлипнула Кристина и вытерла кулаком глаза, - ты уходишь, а я все еще похожа на головастика.

Энрике вдруг улыбнулся. Самым краешком губ, но улыбнулся. Ей.

- У тебя всегда была замечательная голова. Я ей завидовал.

- У тебя... была такая же! - поспешила Кристина сказать хоть что-то. - Такая же, даже больше!

- Прощай, маленькая Кристина, - сказал Энрике грустно. - И живи в "Горизонте"... долго и счастливо.

И он пошел дальше, ступая по щекотной морской пене, твердо, как по мощеной дороге. В Валенсию. А потом - за океан. Сражаться с пиратами. За счастье, которое знал только однажды.

Кристина держала руку у сердца, глотала горячий соленый воздух и совсем забыла про опрыскивание простынь и нежность морской пены. Она никогда не будет прежней. Мир никогда не будет прежним.

Кристина лежала ничком на кровати, и не было сил даже двинуть мизинцем. Как будто в ней что-то умерло, и это навсегда. Мир умер. В чердачное окошко врывалась голубизна неба, крики чаек и далекий зов прибоя. Разве можно будет снова любить хоть что-то?..

Дышалось с трудом, в глазах двоилось.

- Мигель, сделай же что-нибудь... - мама Карла поглаживала Кристину по спине, а другой рукой утирала невидимые слезы со своих щек.

Слезы текли и текли, потому что мама Карла не понимала и боялась. Она никогда не видела свою дочь такой... Несчастной. А что, если это страшный недуг, передавшийся ей по наследству от папы Мигеля?.. Быть счастливой в обмен на такие дни?

- Что же ты? - обернулась она к папе Мигелю, который стоял у стены и не двигался. - Если не можешь, иди, возьми все наши монеты и купи ей этот треклятый флакончик со счастьем!

- Не время теперь, - глухо ответил папа Мигель.

- Да какая разница! Найди, где угодно! - мама Карла рассердилась и грозно встала с постели Кристины. - Наша дочь страдает, а тебе все равно?!

- Зато она может узнать, что такое настоящее счастье, - сказал папа Мигель.

- Перестань болтать! - крикнула мама Карла. - Пользы от тебя... - она была такая злая, что даже замахнулась ладонью на папу Мигеля.

Но он поймал ее руку, и вторую тоже. А потом заставил посмотреть на себя.

- Верь мне, Карла, - просто попросил он. - Счастье - это же не значит смеяться каждую минуту.

Голос у него был спокойный, хотя и грустный. И мама Карла немножко успокоилась. Руки ее ослабели, и слезы потекли по щекам ручьями. Она уткнулась папе Мигелю в плечо и прошептала:

- Она моя единственная дочка...

- И моя тоже, - кивнул папа Мигель серьезно. - Она хоть что-то говорила?

- Ничего... - покачала головой мама Карла.

- Успокойся, я поговорю с ней. А ты приготовь нам... орчаты с порошком из корицы.

- С корицей?.. - удивилась мама Карла.

Корица - дорогая вещь, да и кто добавляет корицу в холодное молоко из орехов.

- Именно, - улыбнулся папа Мигель и погладил маму Карлу по голове, как маленькую.

И она улыбнулась - так замечательно знать, что кто-то точно знает, что делать, когда ты сдался.

Мама Карла тихо прикрыла за собой дверь. А папа Мигель присел на кровать.

- Кристина, - позвал он негромко, но властно. - Посмотри на меня.

Кристине было все равно. Но она посмотрела. Папа Мигель совсем не выглядел взволнованным. Его темные глаза казались сейчас теплыми и будто говорили: "Я знаю, что с тобой".

- Почему? - прошептала Кристина. - Я даже плакать не могу...

- Помнишь тот вечер? - посмотрел папа Мигель в окошко. - Когда ты пришла за мной на крышу, чтобы сделать мне хорошо?

Кристина помнила. Казалось, это было не с ней, а с кем-то другим.

- Тогда ты тоже спросила "почему". Что я ответил?

Губы Кристины дрогнули. Неужели папа Мигель тогда чувствовал вот это же самое? Когда сердце в груди останавливается без причины?.. Не может быть, чтобы кто-то когда-то чувствовал то же самое.

- Кри, что я ответил? - требовательно повторил голос папы Мигеля.

- Когда тебе плохо, ты должен выбрать, стать сильнее или слабее, - бездумно повторила по памяти Кристина, пялясь в потолок. В углу паук снова намусорил.

- Что ж, я так и думал, что тогда ты пообещала вставать, только чтоб меня заставить поесть, - папа Мигель поднял брови почти насмешливо.

Кристине сделалось обидно. Он должен был... понять, а не смеяться.

- Я просто страдаю, - поджала она губы и рывком села. - Ты сам говорил, что, когда плохо, сначала надо пострадать. А вставать - потом.

- Так бы и сказала, - улыбнулся папа Мигель. - А то мама уже думала, ты умирать собралась... Тогда сейчас будем пить орчату с корицей и страдать, - он хлопнул в ладоши и воскликнул: - Я так это люблю!