Тулпар

– Не шляюсь – односложно отвечала Айхылу, мозг просил «уходи, иди пей, уходи». Она не шлялась, даже не ходила по свиданиям и не потому, что росла в строгой семье, а потому, что учеба была тяжелой, а в промежутках заполнялась работой. Беднота семьи словно переехала вместе с ней в большой город, холила и лелеяла её, ежедневно заставляя чувствовать себя неуместно в кругу одногруппников, что приезжали на своих тачках, делали фотографии на дорогие телефоны, а Айхылу пользовалась старой моделью, на которую если сделать фото, то потом один черт будет знать, кто на снимке. Да и непривычно она смотрелась в кругу белокурых красавиц, со своими черными волосами и узкими глазами. Очевидного булинга в группе не было, но невидимую стену Айхылу ощутила в первый же день. Может будь она поуверенней, то вписалась бы в круг новых знакомых, может если бы не забивалась в дальний угол и присматривалась к парням на первых рядах, у Фаниса бы появился повод отлупить дочь, но его не было, она была другой.

Под ночь квартира зашумела. Айхылу просунулась в дверь и прислушалась. Шумела мать, отец по её догадкам пошел допиваться в злополучную восьмую квартиру, где постоянно собирались все сливки низов их дома. Мать больше не мешала ему пить, хоть и спорила, плакала, но руки в какой-то момент опустились, и она сдалась.

– Айхылушь – позвала мать и Айхылу пошла на зов. Вошла в комнату и опешила. Горы вещей были разбросаны по всей комнате, мать суетилась между чемоданов – собирай вещи, быстрее – поторапливала мать. Ей было только сорок, но годы страданий давно стерли с её лица намеки было башкирской красавицы. Сбежала она с Фанисом из родной деревеньки очень давно, пошла против семьи и Айхылу почти никого из родственников не знала, слышала о них от матери, но лично ни с кем не была знакома.

– Куда мы едем? – спросила Айхылу.

– Зухра-ханум тебя к себе заберет, а я пока разведусь и попробую отсудить квартиру – быстро говорила она – собирайся, Айхылушь, быстрее, пока он не пришел.

– А учеба? – уточнила дочь и мать бросила на пол платье.

– Ну до неё ещё три месяца, что ж ты сейчас то думаешь? – злилась мать своим слабым голоском – давай, бери всё и поезжай с первым же автобусом до Верхнегорска, там тебя мой двоюродный племянник подберет на машине, потом в Сибай. Давай, до автобуса два часа, надо успеть.

– А ты куда? Он же прибьет тебя – спорила Айхылу.

– Я у Нади поживу, не волнуйся, иди уже – мать пихнула её в бок и Айхылу вышла. Постояла с минуту в коридоре, раздумывая что такое Сибай, кто её таинственный двоюродный брат и чем всё это закончится. Хотела вернуться, но за дверью на башкирском выругалась мать и Айхылу покорно пошла собираться.

Это походило больше на бегство, так быстро они с матерью никогда не собирались. Поскидывали вещи матери в газель, всё что успели унести, простились и Айхылу со своим скромным багажом отправилась на автовокзал. Такси под ночь стоило дорого, она сокрушалась, что с таким успехом можно было до Магнитогорска доехать на попутках, но мать с ней не советовалась, решила всё в одночасье и уехала к тете Наде, её давней подруге, а дочь выслала куда-то далеко, в полную неизвестность. Однако в этом были и свои плюсы – завтра она не увидит своего пьяного отца. Судя по размаху их пирушки, запой обещал быть долгим, а потом он будет ещё месяц отходить, месяц ломать его будет как щепку, так что лето в каком-то захолустье звучало лучше, чем в собственном доме.

Под слабым светом ламп бесновались мотыльки и мушки. Платформа пустовала, ночь разливалась душным июньским воздухом, Айхылу сидела одна одинешенька, с дорожной сумкой и рюкзаком, разглядывая как облачко насекомых бьется о стекло лампы безутешно, безостановочно. Невольно она подумала, что и мать так билась с отцом уже много лет. Терпела, ведь у башкирок её рода так положено. Айхылу казалось, что этим намеренным заточением с одним мужчиной мать пыталась сохранить хоть каплю потерянной чести при побеге. Дважды замужние в её понимании были падшими женщинами, и она терпела, терпела и Айхылу невольно следуя их женскому девизу. Телефон завибрировал в кармане, на экране высветилось сообщение от незнакомого номера «будешь в Магнитке, позвони. Эльмир». Айхылу убрала телефон, вздохнула. Тело клонило в сон, но впереди ждало около семи часов дороги в тесном автобусе и какой-то Эльмир маячил на горизонте.

Вскоре стали подходить люди, все сонные, они волокли за собой свои пожитки, становились на платформу и ждали один единственный ночной автобус до Магнитогорска. Айхылу рассматривала мотыльков, их стало как будто больше, точно легкая вуаль они окружали лампу с единственной целью – добраться до огонька и сгореть. Прибыл автобус, на платформу вышла тучная и злая женщина в форме, теребя в руках засаленные бумаги.

– На багаж билет где? – громко говорила она какому-то старику.

– Ась? Не слыхаю я – отвечал он. Айхылу стояла в конце очереди, люди роптали на старика.

– Багаж, ба-гаж. Билет на него – повторяла хмурая женщина, тыкая бумагами в клетчатую сумку.