Тульский-Токарев. Том 1. Семидесятые-восьмидесятые

А парень продолжал прислушиваться к их разговору, и прислушивался он недобро. Интуитивно он, видимо, понимал, что его обстебали — к тому же легко и запросто так. Амбиции его просто распирали, но открыто вступить в конфликтный диалог он не мог — упустил темп, да и дядьки были явно языкастее его.

— А пивко-то — дрянь сегодня, — заметил Варшава.

— Ну! — согласился Проблема. — Колямба-бармен, наверное, его водой из-под крана бодяжит, супостат. Нет, чтобы кипяченой!

— Построение социализма в нашей стране не означает еще, что сознание всех советских граждан стало социалистическим…

— Да, верткий народец у нас обитает… Верно? И Слава тыкнул локтем сидевшего рядом парня. Тот медленно повернул голову:

— Вам чего?

Проблема с грустным лицом Пьеро повернулся к Варшаве:

— Не хотит с нами общаться.

— Да ладно тебе, не приставай, — махнул рукой вор, но в этот момент молодой человек медленно и раздельно произнес:

— Мужики, зачем вам проблемы?

Слава слегка поперхнулся пивом:

— Это что за мужики рядом с ним?[13]

Варшава не был настроен конфликтовать и потянул приятеля за рукав:

— Пошли-ка домой, к телевизору — в нарды катанем…

— Нет, я по поводу проблем, — не согласился Слава и полностью развернулся к незнакомцу. — Ну, я — Проблема, и что?

— Идите играйте в нарды, — с заметной долей брезгливости в голосе посоветовал парень.

— А, — сказал Проблема. — На большее мы, судя по интонации, не тянем, да?!

— Я этого не говорил.

— А я это услышал. А мы, может, и в шахматы могем?

— Могете? — презрительно дернул губой парень.

Слава цыкнул зубом:

— И всю дорогу молю я Бога… Придется в шахматы обучиться — позорют. Сегодня же купим.

— Ага, — негромко с издевкой сказал, глядя в свою кружку, парень. — Купите. С клеймом Ланга.

Последних слов парня Проблема не понял, но поднявшийся уже Варшава потянул его за рукав и вытащил из-за стола. Отойдя от бара метров на сто и поправляя сверток с косхалвой в глубоком кармане своего пальто, Слава пробурчал:

— Я чего-то не понял… Это он про каторжанское клеймо, что ли, намекнул, жабеныш?

— Да нормальный парень, — отмахнулся Варшава. — Чего ты?

Но Проблему, видимо, зацепило:

— Глаза у него… как у слепого — бельмастые какие-то… неживые… И еще про клеймо мне вкручивает…

— Про какое клеймо? — Варшава финала пикировки с парнем не слышал, так как уже вставал в тот момент из-за стола, а молодой человек говорил очень тихо.

— Дескать, на лбу у меня — клеймо Панга!

Вор улыбнулся:

— Пошли-пошли, скоро Кобзон тебе споет…

Слава фыркнул, и, соглашаясь с тем, что проблема не стоит выеденного яйца, свернул на другую тему:

— А я вот не понимаю, почему в День милиции не славят вертухаев? Впадлу, что ли?

— Так они же ВВ.[14]

— Ну и что? Тогда пусть учредят День часового!

— Хорошо. Так и напишем указ — День Часового на вышке!

И тут Варшаву будто в сердце толкнуло что-то, он даже остановился:

— Погоди, погоди… Какое клеймо?.. Панга?.. А может быть, Ланга?!

Слава посмотрел на него недоумевающе:

— Ну, Ланга… и что теперь?

— Так «ну» или Ланга?!

Проблема пожал плечами и, не дожидаясь Варшавы, снова побрел вперед.

— Стоять, Зорька!

Слава даже вздрогнул от окрика вора и удивленно оглянулся — глаза Варшавы лихорадочно блестели в отсветах фонарей, казалось, что они горят, как у почуявшего кровь волка:

— Клеймо мастера Ланга стояло на тех шахматах!

— На каких «тех»?

— На которых Бест с ЧирканИ спалились!

Проблема был в курсе той странной старой темы, поэтому врубился быстро:

— Ебить твою мать! А ты точно помнишь? Вор оскалил зубы:

— Точнее некуда. Специально интересовался… Я ж туда сам пацанов и послал… Вопросы были… и ко мне в том числе…

Слава облизал в волнении губы:

— А может, жабенок этот — образованный просто?

— Ни хуя не «просто»!!! — мотнул головой Варшава. — Это надо спецом быть… или саму вещь знать хорошо. Так бывает, Славик, земля имеет форму чемодана! Побежали, главное, не шухарнуть его…

Они добежали рысью до «Бочонка», вор сделал жест ладонью, и Проблема остался на улице.

Чуть запыхавшийся Варшава заглянул в зал — парня там уже не было. Вор на всякий случай проверил туалеты — тоже никого. Варшава выскочил на улицу и нервно закурил:

— Так, Слава, — у нас четыре стороны, мы выбираем две. А это — половина. Проблема кивнул.

— Я по Семнадцатой к Большому, ты по Семнадцатой к Малому.[15]

— Делаем!

Варшава побежал в свою сторону, вынюхивая тени по сторонам, за десятки метров вглядываясь в спины прохожих. Примерно так же поступил и Проблема, увидеть которого живым вору было уже не суждено…

* * *

То, что случилось со Славой дальше, Варшава видеть уже, естественно, не мог. А случилось вот что: пройдя немного к Малому, Проблема решил проскочить вдоль проходными дворами. Нырнул в темень и, выскочив на Донской переулок, увидел в сумраке медленно идущего парня. Издали было не понять — тот ли это «знакомец» из бара или какой-то «левый» прохожий.

— Товарищ Ланге! — окликнул по-простому Проблема.