Туман и Молния. Книга 16

И Никто говорит:

– Витор, ты весь мокрый, твою мать! Дай мне снять с тебя мокрые вещи!

Потом он выходит в соседнюю комнату и развешивает их там на стульях вокруг стола. Приносит шкуру и одеяло. Укрывает Корса.

Да, это была правда. Демон заботился о нём. Только Корс почему-то не был ему благодарен!

– Что вы сделали со мной? Во что вы превратили меня? Вы меня убили!

– Вставай!

– Я не хочу.

– Сколько раз мне повторить? Ты моя свита. Вставай и иди за мной!

Те нечистые, которые приехали на подмогу армии Атли Элиса, были, по мнению Корса просто отвратительны. Это войско состояло просто из каких-то откровенно звероподобных тварей, а их командиры, нечистые Десмод и Марбас, вообще имели мало общего с людьми. Заф, Нидже и Таж по сравнению с этими существами казались просто благородными господами. В них прослеживалось хоть какое-то человеческое начало, эти же богомерзкие создания были просто зверьми. Никто со своим измененным раскрашенным лицом был им под стать. И сейчас Корс понимал, что в том, что он изуродовал себя и скрыл свою мягкую внешность, был смысл. Утробными хриплыми голосами они очень быстро говорили на неадаптированном нечистом, и Корс плохо их понимал. Но, похоже, это были банальные приветствия и выражения радости от встречи, хотя со стороны казалось, что они сейчас вцепятся в глотку и друг другу, и Корсу. Корс «услышал», как Никто на какой-то бешенной скорости практически мгновенно мысленно передал Десмоду целый блок из произошедших событий, и это были не слова, а просто сжатая информация, в которой Корс не успел ничего разобрать. Десмод в ответ тоже передал Демону свое видение ситуации и информацию о происходящем, а также о каждом своём воине. И то, как они общались, поразило Корса. Они общались не мыслями, а словно эмоциями, не облеченными в слова, передавая не просто слово, а сразу целый спектр: изображение, звук, запах, эмоцию и свою, и всех причастных к ней, и что произошло на самом деле, и это было гораздо круче слов. Такие блоки занимали мгновение, давая полное и многогранное понимание ситуации, и, чтобы описать всю эту сжатую информацию, которая передавалась мгновенно, понадобилась бы тысяча слов, объяснений и уточнений. Корс понимал теперь, как скудны и примитивны коммуникативные навыки людей, которые общаются с помощью слов, не передающих по сути и сотой доли того, что мог передать Демон за доли секунды. А ведь Корс так гордился своим талантом, он был уверен, что прекрасно слышит Демона и нечистых. Как же он был смешон, когда говорил Зафу, «я взломаю ваши защиты». Он не понимал их реального общения, и только сейчас смог уловить его суть, притом что ничего толком не успел даже понять.

Нечистые расположились в Прибрежном на ночлег, они разожгли костры и устроили жуткий праздник с жертвоприношениями. Солдаты подвешивали друг друга на цепях, протыкая кожу на спине острыми крюками. Они ранили свою плоть без жалости, продевая крюки сквозь кожу на руках, ногах, спине, и если не подвешивали себя, то просто цепляли на крюки тяжёлые грузы, чтобы раненая плоть натягивалась. Они протыкали себя насквозь толстыми спицами, вставляли в щёки и губы острые ножи, которые торчали у них изо рта. Всё это действо сопровождалось гулким ритмичным стуком барабанов и воем труб.

– Ты тоже будешь прокалывать себя и подвешивать? – спросил Корс глядя на Никто.

– Нет.

– Почему? Ведь это так в твоём стиле.

– Они приносят эти жертвы для Демонов, чтобы задобрить их и получить помощь в бою. А я и есть Демон, – ответил Никто, и, отвернувшись от беснующийся толпы нечистых воинов, направился к дому. И Корсу ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Корс лежал на боку на грязном матрасе в одежде и сапогах, тупо глядя пустым взглядом в противоположную стену и на крысу, неспешно ковыряющую что-то в углу. Никто и Арел за его спиной целовались, обнимая и раздевая друг друга. Звуки их поцелуев и звон отстегиваемого оружия, падающего на пол, заглушали вопли нечистых и столь же мерзкие звуки инструментов за стенами дома. Он слышал и чувствовал, как Ник и Арел легли на кровать, сплетаясь телами, матрац подрагивал, и теперь, когда они были совсем рядом, Корс лучше слышал их стоны, хриплое шипение Никто, звяканье его побрякушек и пояса верности. Арел, трахая его, закричал громко, кончая, и Корс понял, что Никто снова не произнес заветную фразу ни вслух, ни мысленно, и, значит, Арел теперь был свободен и от этого ограничения. Корс не поворачивался к ним, не встал он и с кровати. Ему было все равно. Даже если Арел сейчас развернет его к себе, разденет, прикажет встать на четвереньки или отсосать, плевать. Их словно не было сейчас рядом, но, кажется и его для них тоже, потому что, насытившись покорным телом Демона, Арел не тронул Корса.