Туман над Фудзи

– Честно говоря, меня потрясло, что Нюры больше нет. Не могу сказать, что я о ней думал. И уже, наверное, лет десять вообще не вспоминал. Может, и больше. Ты пойми, не обижайся и ничего себе не выдумывай, не додумывай. Но та женщина действительно очень много значила в моей жизни. Ты видишь, какая у нас связь с мамой? Это неправильно, я знаю, такие связи нужно обрывать, от них нужно уходить. Я имею в виду связи с матерью, чтобы не получился треугольник Карпова. Ты знаешь про этот треугольник?

Лиза помотала головой. Любит же муж везде научную базу подвести. Она же его про Анну спросила. А он про мать, про Карпова. Что за человек?

– Равнобедренный треугольник. Жертва, спасатель, палач. И очень часто мать (родитель) выступает в роли жертвы. Я тебя родила, растила, жизнь положила, ты должен. А ребенок является спасителем. Если вдруг ему это дело все надоедает, то он сразу же моментально переходит в ранг палача. Он отказывается от матери, она его начинает во всем обвинять. И он уже к этому времени мать ненавидит. Наверное, я очень издалека начал, но сам много об этом думал, а сегодня эти мысли вернулись. С кем мне еще поделиться? Ты для меня сейчас самый близкий человек.

– Я рядом. И всегда тебя пойму.

– Так вот, мама никогда не была никакой жертвой. Она была другом. И когда та связь началась, представляю, каково ей было. Да, если еще раз с самого начала. Мы познакомились в пансионате. Нюра с семьей отдыхала, я – с матерью. Мама еще в пансионате все поняла про нас с Нюрой. Она догадалась, что это серьезно. Она меня очень хорошо знает, чувствует. И видела, что меня закрутило. Там ничего не сказала. А когда уже в Москву вернулись, мы вошли каждый в свою привычную жизнь, она вызвала меня на разговор. Причем не к слову, за ужином, нет. Все очень конкретно. До сих пор помню каждое ее слово. Как мечом тогда по горлу: «Все вижу и все понимаю. И я не буду истерики тебе закатывать. Ты мой сын, и я всегда на твоей стороне». То есть ты понимаешь, как правильно она расставила акценты: «Я всегда на твоей стороне». И дальше. «Есть чувства, с которыми бороться невозможно. Любовь, страсть, болезнь, наваждение. Это ты потом поймешь, что это было. Через много лет. Сможешь осознать и правильно оценить. Но в любом случае нельзя это называть большим счастьем. В утешение скажу, что только очень немногим удалось прожить свою жизнь, не столкнувшись с чем-то подобным. Так вот, я тебя призываю только к одному. Постарайся не стать сволочью. Что я имею в виду? То, что тут все строится на обмане. И втянуто в эту историю много народу. Это не только любовь двоих. Тут другое. И она в ситуации более сложной, чем ты. Дай ей время разобраться и принять решение. Отойди в сторону. Она должна сделать этот выбор. Не дави. А если она его сделает, если ты уверен, что это твоя судьба, то я тебе поддержу».

Лиза была поражена услышанному:

– Ей было не просто все это сказать.

– Это я уже потом понял. И понял, что она имела в виду. Все правильно. Разница в возрасте, ребенок, муж, что люди скажут, моя судьба, мое будущее. Мать всегда очень меня любила и уважала. Она уважала мои решения. Вот что самое важное. Я тогда впервые очнулся. Улетела дымка, в которой я жил, с глаз упала пелена. Мы тогда первый раз с матерью поругались, а Нюре я задал конкретный вопрос:

– Что дальше?

– Тебя что-то не устраивает?

– Все. Меня все не устраивает. Я тебя люблю.

Ее слова тоже стали для меня шоком. Я впервые вдруг задумался, а что для нее значили наши отношения? Положа руку на сердце, сначала я даже обрадовался, потом разозлился. Я тогда находился в каком-то больном состоянии. Сегодня врачи определили бы у меня модное биполярное расстройство. Все симптомы под это состояние подходили. Бесконечные смены настроения. От дикой радости до жуткой депрессии. То я зарывался в одеяло, не мог встать с кровати, иногда мне казалось, что выход один – это самоубийство. Я ее ревновал к мужу, ненавидел, пытался для себя хоть как-то что-то объяснить… И ничего объяснить не мог. А потом, наоборот, был счастлив до безумия, меня любит самая лучшая в мире женщина. А еще я ни на секунду не забывал тот разговор с матерью. Мне было бы гораздо легче, если бы она на меня тогда накричала, не поддержала, сказала, что той самой сволочью я уже давно стал. А вот эта ее поддержка очень меня отрезвила. Я растерялся.