Ян Ван Прат

Туманность Голова Ленина

Пролог

– Смотри, “Вилорд – В. И. Ленин – организатор рабочего движения”. Или “

Даздрасен – Да здравствует седьмое ноября”. Красивые же имена, почему ты меня назвал так скучно?

– Ванечка, ты опять грибов объелся? Отлистай до буквы “П”. Там есть удивительное в своей галактичности имя. Перкосрак.

– Опять ты всё выдумываешь, дед, – фыркнул парень, захлопнул справочник рекомендуемых личных имён и так и не узнал, что это означает “Первая космическая ракета”.

* ≤ Ω * ∆ * Ω ≥ *

– Говорят, туманность Голова Ленина отпугивает инопланетные кремниевые формы жизни, что особенно ценно для нас, белковых. А в качестве дополнительного оберега на главных площадях в каждом космопорту установлены статуи нашего любимого вождя, который грудью вставал на защиту нашей родины. А ты думал! Всё не просто так.

– Дед, хорош сказки рассказывать. Лучше скажи, где ключи от канонерки?

– Ванечка, а тебе зачем?

Канонерку, предварительно демонтировав всю артиллерию, подарили старику сослуживцы, чтоб не скучал по флотскому антуражу. За небольшую плату её поставили на учёт в РЭО Государственной Инспекции Безопасности Космического Движения как многоместный гражданский прогулочный катер до ста тонн. Встроенные опознавательные системы военного флота, конечно, никуда не девались, поэтому кораблик без проблем позволял гонять по окрестностям, срезая путь через запрещённые к посещению военные сектора. Ну и за превышение не останавливали и не штрафовали.

– За грибами сгоняю с Пашкой.

Отставной капитан-лейтенант второго космофлота имени Серго Орджоникидзе был подозрителен по натуре и по профессии, но перед внуком все уровни защиты пасовали. Единственный из всей семьи выживший после атаки альтаирцев на их колонию, он достался старику младенцем с чёрным шрамом над бровью от ожога кремнием, тогда же межзвёздный капитан-лейтенант обзавёлся привычкой выискивать повсюду следы кремненоидов, что, впрочем, не помешало ему выполнить родительские обязанности на пять с плюсом. Писклявый комок вырос в крепкого и головастого парня, разбирающегося в электронике и апрельских тезисах, и с первой попытки поступившего в МГУ на Астрофак. В школе на торжественном вручении аттестатов дед, единственный из всех родственников выпускников, рыдал в три ручья, заставив Ивана до конца вечера смущаться и прятать глаза от одноклассников.

– В кукушку спрятал, – вздохнул дед и пошаркал на кухню. – Марсовики не бери, у меня от них изжога. Лучше подплутоновиков побольше. Они на вкус как наши маслята. И засолить можно, у меня где-то рецепт был.

Иван вздохнул и полез в часы с кукушкой.

Старинный механизм, припёртый дедом с Земли из какой-то глухой уральской деревни, позиционировался как раритет, но занимал столько места и собирал столько пыли, что парень подозревал: однажды тот выживет их из собственного дома, с планеты, а возможно и из Солнечной системы. Единственный плюс, если дед что-то куда-то прятал, а потом забывал, то находилась эта вещь обязательно в кукушке.

Сбоку в часах был скрытый отсек для мелких предметов и длинное отделение для больших. Иван нащупал какой-то свёрнутый плакат, затем дедову заначку с самогоном и только потом связку с ключами. Бренчащий при касании звук был запаян в электронную пластину для аутентичности. Помимо ключа, корабельный замок был настроен на их с дедом ДНК, так что никому другому управлять канонеркой «Вторая Краснознамённая» бы не удалось. Сколько раз её пытались угнать горе-воришки, и все погорали именно на этом.

Парнишка поначалу стеснялся, что ярко-красной обшивки, что по-коммунистически аскетичного антуража, но он был единственный на курсе с собственным межзвёздным средством передвижения, так что быстренько избавился ото всех комплексов, начав по-настоящему интересоваться происхождением всех этих загадочных вещей.

Вот и сейчас, он вытащил свёрнутый в трубочку матерчатый плакат, развернул и затих со странными чувствами рассматривая изображённое.

Упомянутую туманность Голова Ленина «вживую» Иван видел лишь однажды, когда дед забирал его из круглосуточного детского садика и возил на экскурсию по поднадзорному звёздному сектору, но сразу же узнал её. Название полностью отражало форму: облака пыли, газа и плазмы с поразительной точностью повторяли высокий лоб, слегка монголоидный разрез глаз и широкий прямой нос Владимира Ильича, на чьи портреты он насмотрелся с подачи дедушки.

– В кают-компании повесь, – пробурчал из-за плеча старик, неуслышанным переместившийся за спину прямиком из кухни. Способность оставшаяся от службы на флоте позволяла ему незаметно наблюдать, делает ли внучок уроки как обещал или опять рубится в “пиф-паф ой-ёй-ёй”. – И ретранслятор включи обязательно. Звони, если что. По грибам проконсультирую, а то опять венерианских поганок притащишь. Будем потом всю ночь с фунгицидами бегать.

Иван обречённо кивнул и засунул плакат подмышку: спорить было себе дороже.