Туманы и чудовища

Лиса ушла кипятить воду для компресса, а с Ледой остался Тиль и несколько любопытных за дверью – общим голосованием дома было решено, что Леда нуждается в присмотре. Она не возражала. Не после того, как столкнулась нос к носу – если у этой штуки вообще был нос – с воплощением чьих-то кошмаров. Иллюстрацией с гадальных карт.

Леда вспомнила Беневолента, и это было похоже на удар молнии. Не то чтобы в Леду когда-нибудь попадала молния, но она вздрогнула всем телом и даже не сразу заметила, что Тилю удалось стащить с ее левой руки перчатку.

Леда вспомнила Беневолента и не могла понять, как умудрилась его забыть.

Он был ниже нее – и находил этот факт бесконечно забавным. Беневолент в любой толпе занимал немало места: в росте он Леде уступал, но в ширине плеч обгонял. Она и встретила его в толпе – в толпе, в которой он, огромный детина в безразмерном коричневом плаще, пытался затеряться. Кажется.

Воспоминания походили на вспышки: какая-то дурацкая шутка про Рыбных, синева на золоте, неподдельный интерес к ножницам. Наверное, это ее и подкупило. У Леды было мало друзей: все, кого она могла так назвать, остались в Инезаводи. Город-Гроздь подарил ей цель и дело, в котором она была действительно хороша. Ей хватало разговоров с мастером, Цеховыми учениками и незнакомцами. Последние в какое-то мгновение переставали ими быть: Леду узнавали торговцы на Всесветном рынке, механики в депо и смотрители нижних ветвей.

Беневолент был ее другом… ведь так? Она бы не стала рисковать своим будущим ради незнакомца. Почти наверняка. Конечно, Леда обменивалась шуточками и с фарлодскими торговцами, когда искала новые броши и ткани для юбок. Но те разговоры, что она вспомнила, были чуть более уютными. Вроде бы.

Ткачи, она согласилась изменить судьбу друга! Была настолько уверена, что у нее получится? Или ее слишком сильно просили? Почему, почему она согласилась? И что нить его судьбы делает здесь, в туманах далеко на западе… И что, если это совсем не его нить… Если она все-таки потянулась к какой-то из погасших и теперь, когда придет время, окажется узелком на Гобелене Тысячи Причин…

Тиль поймал ее взгляд, и Леда моргнула. Он осторожно держал ее за руку; рыжие брови вопросительно сдвинулись. Леда опустила глаза.

Ее никогда не ударяла молния, но, наверное, та оставила бы на ней похожие, пусть и менее аккуратные, следы. Шрамы, едва выступающие, будто нарисованные, тянулись от кончиков пальцев и выше, по ладони, по запястью – светлое на темном, словно трещины в глиняной вазе.

– Это… – Леда сглотнула.

Она не знала, как объяснить Тилю то, чего сама до конца не понимала. То есть, конечно, в техническом плане ей все было понятно: она не удержала направления, попыталась перехватить сопротивляющуюся магию, и та ударила по ней в ответ. Но…

– Ты знал, что Ледаритри тоже Шторм? – раздалось от двери.

Леда вздрогнула и обернулась.

Старатель, в отличие от бабушки Лисы, совсем не изменился. Он был древним еще в те времена, когда Леда носилась по скалам и пряталась от своих обязанностей. Кожа его стала такой темной, что морщины бросались в глаза не сразу: борозды в благородной земле. Удивительно, но седины в его темных волосах было не так уж и много. Если Лиса была всеобщей бабушкой, то Старатель Джарх – всеобщим дедушкой. Он научил Леду прислушиваться к земле и к музыке магических струн, видеть в полотне закономерности и чинить сломанное. Он был главной причиной того, что Леда уехала из Инезаводи. Нет, она не пыталась сбежать и от него, но именно он ее вдохновил.

Она не нашла сил подняться. Осталась на месте, беспомощно наблюдая, как округляются серые глаза Тиля. Он смотрел на нее совсем не так, как прежде.

– Правда?

Пусть Леда была когда-то Астарадой – этим именем отмечена ее кровь, и так будет всегда. Но «Шторм» вышили на ее душе, вплели в нить судьбы – какой бы она ни была. Леда кивнула, и Тиль просиял. Снова уткнулся взглядом в ее шрамы и выдохнул почти с восхищением:

– Тогда понятно, откуда на тебе столько молний.

Леда настолько удивилась, что не смогла ответить. А вот Джарх фыркнул и улыбнулся.

– В самом деле. Тиль, будь добр, проследи, чтобы Лили помыла руки.

Мальчишка с сожалением глянул на Леду, а потом легонько сжал пальцы и выпустил ее ладонь.

– Но ты все равно зря его спугнула, – сказал он напоследок и исчез за дверью, отгоняя оттуда и остальных обитателей дома Штормов.

Леда сглотнула и прижала руку к груди, словно надеясь, что это поможет Джарху забыть увиденное. Но Джарх, конечно, ничего не забыл.

– Здравствуй, Леда.

Старатель всегда называл ее полным именем и был единственным, от кого она не возражала его слышать. Похоже, удивление отразилось на ее лице, потому что Джарх вскинул мохнатые брови.

– Говорят, тебя теперь называют так, я ведь не ошибся? Леда Шторм, присланный из столицы Коготь. – Джарх махнул рукой на ее мундир. – Признаться, считал, ты станешь мастером Цеха. Или хотя бы механиком.