Тунеядцы Нового Моста

Отворили ворота, и кортеж шумно выехал на улицу. Конвой депутатов состоял человек из пятисот самых решительных повстанцев, в полном вооружении, готовых защищать своих выборных против всех и каждого.

Народ, толпившийся у особняка, раздался перед ними; он не ожидал такой энергичной демонстрации и, пораженный, не крикнул ничего ни за, ни против….

Протестанты подвигались шагом; без четверти восемь они были у подъемного моста Лувра. Пятеро депутатов за несколько минут перед тем выехали вперед.

Шагах в десяти перед ними ехал герцог Делафорс. У него был спокойный, гордый, решительный вид, как у человека, знающего, что он ставит на карту жизнь, но в душе решившегося пожертвовать ею с тем самоотвержением, которое в страшные эпохи создает мучеников или героев.

Подъемный мост опустили; по обеим сторонам его стояли мушкетеры.

Командир отряда подошел к самому мосту.

— Что вам надо и кто вы такой? — спросил он, отдавая честь шпагой.

— Граф де Теминь, — объяснил ему герцог Делафорс, отвечая тем же, — мы депутаты протестантского дворянства; сегодня в половине девятого нам назначена аудиенция ее величеством королевой Марией Медичи, да хранит ее Бог!

— Аминь! — сказал граф. — Но так много народа нельзя впустить. Лувр — крепость, когда там живет его величество король.

— Мы этого и не требуем, граф; мы просим впустить только наших депутатов; остальные будут ожидать здесь нашего возвращения.

— Это другое дело, герцог, — отвечал граф де Теминь; — позвольте спросить, сколько депутатов?

— Очень немного, граф, их всего пятеро, и я в том числе.

— Peste! Пари держу, все отборные, — произнес, посмеиваясь, граф.

— Оскорбление — не ответ, — строго, но совершенно спокойно проговорил герцог Делафорс.

Граф де Теминь был безукоризненный вельможа и пользовался отличной репутацией при дворе.

— Это правда, монсеньор, — согласился он, почтительно поклонившись, — я грубиян и тем более не прав, что мне

велено принять вас с почетом и впустить сейчас же. Извините, пожалуйста, вот все, что я могу вам сказать.

— Вам не надо и извиняться, любезный капитан, — приветливо промолвил герцог, — пожалуйста, велите только впустить нас.

Капитан подошел к нему ближе.

— Верьте мне, герцог Делафорс, — тихо предупредил он, — не входите за эти стены!

— Это невозможно.

— Как знать, что вас там ждет!

— Судьба наша в руках Божьих. Пропустите, пожалуйста!

— Исполняю ваше желание, монсеньор, но помните, что я дал вам добрый совет.

— Верю и благодарю вас, граф. Что бы ни случилось, вы всегда найдете во мне друга.

— Эй, вы, пропустите! — сурово крикнул граф мушкетерам, выстроившимся поперек моста.

Депутаты сошли с лошадей, отдали их слугам и стали позади своего вождя.

Они медленно перешли мост. За ними перешли скорым шагом мушкетеры, держа мушкеты «на плечо».

Потом мост подняли.

Протестанты отлично знали, что их не впустят в Лувр, и поэтому не спорили. Одно только показалось им странным и сильно встревожило их.

Луврский мост обычно опускался на рассвете и поднимался только вечером, после заката солнца; у него всегда стояли караульные.

Необыкновенные меры предосторожности, предпринятые в отношении депутатов, встревожили протестантов, но они не показали виду; не сходя с лошадей, они стояли, плотно столпившись у края рва, и не сводили глаз с мрачного здания, где в эту минуту решалась участь их партии; не слышали, казалось, рева толпы позади, осыпавшей их самыми возмутительными, даже грязными оскорблениями.

На склоне рва показался хорошо вооруженный всадник на здоровой саврасой лошади; он ехал мелкой рысью, ведя в поводу другую лошадь.

Никому не говоря ни слова, всадник остановился по правую сторону протестантов, шагах в десяти от них, сошел с лошади, привязал ее к случившемуся тут столбу и прехладнокровно осмотрел пистолеты у седла, насвистывая какой-то венгерский марш. Затем, подойдя к самому мосту, он философски скрестил руки и стал ждать, как человек, решившийся не сходить со своего места ни под каким предлогом.

Гугеноты сейчас же догадались, что это свой, и предоставили ему поступать как заблагорассудится. Впрочем, они и не ошибались. Это был капитан Ватан.

Прошло с час времени.

Аудиенция продолжалась долго. Наконец заскрипел и медленно опустился мост.

Депутаты возвращались, со всех сторон окруженные мушкетерами. Они были бледны и мрачны.

Все подошли к ним ближе.

— Ну что? — тревожно спросил де Лектур.

— Над нами посмеялись, с нами обошлись, как с какими-нибудь оборванцами, — отвечал герцог Делафорс дрожавшим от волнения голосом. — Нам объявлено, что нас арестуют, если через час мы не выедем из города.

— О, мы отомстим! — с негодованием вскричали все.

— Извините, господа, — насмешливо произнес граф де Те-минь, раскланиваясь, — но здесь, я думаю, не место для совещаний. Потрудитесь поскорее уйти, иначе я принужден буду стрелять по вам, что меня, честное слово, очень огорчит!

Эта грубая шутка вызвала крики бешенства со стороны гугенотов. Герцогу Делафорсу с трудом удалось унять их.