Тупиковое звено

— Ничем. Константин Георгиевич, к сожалению, погиб незадолго до моего приезда. — Она решила не акцентировать на том, что Скуратов погиб всего за полчаса до ее приезда.

Филипп вздрогнул и как-то странно посмотрел на нее. Некоторое время он молчал, затем уголок его губы дернулся.

— О-ла-ла! — без особого пафоса и торопливости произнес он. — Какой кошмар, какая трагедия… — Он прислонил изящную кисть к нежной, будто девичьей щеке. — Как это случилось?

— Несчастный случай при ремонтных работах в доме, в котором он жил. На него упал блок.

— «Плита могильная, да ниспошлется Небом…» — еле слышно пробормотал Кервель.

— Что, простите?

— Нет, нет… Просто вспомнилась одна строчка.

Даша едва кивнула, ее немного смутила реакция француза. Узнав о несчастье, месье Кервель выглядел не удивленным, что было бы естественно, а, скорее, испуганным.

— Да, случилось это неожиданно… — Даша поспешила переменить тему. — У Константина Георгиевича осталось двое сыновей. Причем самого перспективного возраста. Сейчас они проживают со своей матерью в Риге, я вчера разговаривала с ней, но она категорично отказалась назвать мне их адрес. Ей самой я, понятное дело, ничего рассказывать не стала. — Даша пожевала губу. — Еще один сын Георгия — Роман. Он проживает в Крыму, недалеко от Ялты. У него, как мне сообщили, тоже есть сын — Анатолий. Анатолий находится к нам ближе всех, он живет во Владимире. Вот, пожалуй, и все.

— Момент, — Филипп приподнял бровь. — В самом начале вы упомянули, что сыновей у Георгия было трое, а рассказали только о двоих.

Даша кивнула:

— Все верно. Дело в том, что Алексей Георгиевич бесследно пропал около десяти лет назад. По моим сведениям, сыновей у него не было. Полагаю, его можно вычеркнуть.

— О нет, — Филипп порывистым движением скрестил тонкие ножки, — этого делать ни в коем случае нельзя. Его надобно сыскать.

Даша молча смотрела в лежащие перед ней листы.

— Не уверена, стоит ли тратить на это время, — медленно произнесла она. — Вероятнее всего Алексея Георгиевича уже нет среди живых. Почти десять лет о нем ничего не известно. Но даже если он и жив, то наверняка уже исчерпал свои ресурсы: все-таки ему больше пятидесяти.

— Это спорный вопрос, — возразил Филипп. — Кроме того, когда он исчез, ему было чуть больше сорока. Возраст вполне подходящий для создания новой семьи и…

Но Даша не дала собеседнику развить мысль:

— А я так не считаю. Дело в том, что перед своим исчезновением Алексей Георгиевич не развелся с женой. А насколько я понимаю, все дети должны быть рождены в законном браке?

— Exactement[14].

— В таком случае у него только двое детей. И обе дочери. Точка.

— Нет, Ди-ди. — Филипп выглядел грустным и немного уставшим. — Не точка. Мы не имеем права ставить точку там, где вольно нам. Это над нашими силами. Его надо найти.

— Найти! — Даша сильнее, чем следовало воспитанной даме, хлопнула ладонью по разбросанным бумагам. — А где, не подскажете? Сведений-то о нем никаких нет. Его брат, покойный Константин Георгиевич, все эти десять лет искал его где только мог. Что же можем сделать мы, особенно учитывая то обстоятельство, что в нашем распоряжении, в лучшем случае, несколько месяцев.

— Но что-то с ним должно было произойти. Любое тело, живое или мертвое, должно где-то находиться.

— Это здорово в теории. А что если на практике нам никогда не удастся это узнать? Мы потратим уйму средств и времени на его поиски, ничего не найдем, а баронесса тем временем скончается? Что тогда нам делать? Запереть оставшихся наследников в одной комнате и подождать, пока они друг друга не сожрут?

Месье Кервель погрузился в раздумье. Прошло пять минут, десять… Даша время от времени отрывалась от созерцания вечерней Москвы за окном и поглядывала на погрустневшего француза. Она не переставала дивиться. Что это — врожденное благородство души или поклонение условностям, доведенное до абсурда? Человек ночами не спит, устриц не ест, флоксы свои позабыл-позабросил и все ради одной-единственной цели: отдать лежавший у него в кармане титул и несколько миллионов кому-то чужому, совершенно незнакомому…

— И все-таки нам придется искать. — В голосе сводного дяди не слышалось ничего, кроме доброжелательной покорности судьбе. — У нас нет другого выбора. До тех пор, пока мы не проследим каждый шаг его жизни, ни в чем нельзя быть уверенным.

«Да он чокнулся». — Даша смотрела на француза с сожалением и страхом.

— Дорогой Фи-фи, Алексею Скуратову пятьдесят с лишним лет. Умножьте это на триста шестьдесят пять. Да нам всей жизни не хватит…

Но Кервель покачал головой:

— А кто говорит обо всей жизни? Необходимо проследить лишь отрезок от его совершеннолетия до брака, о котором мы знаем.

— Подождите, подождите, — Даша подалась вперед, — вы намекаете, что мог быть еще один брак?

— Именно. В котором вполне мог родиться мальчик. Именно поэтому мы должны отыскать Алексея Скуратова — живого или мертвого.