Тур поехавшей крыши

— Какие хорошенькие камушки! — Лола взяла часы в руки и повернула их к свету. — Это бриллиантики?

— Ну да, — Маркиз искоса взглянул на мелкие камушки, украшающие циферблат. — Иван Францевич сказал, что они не представляют большой ценности.

— А что значит это слово?

— Какое слово? — удивленно переспросил Леня.

— Ну вот, они же складываются в какое-то слово… — Лола пододвинула часы Маркизу.

— Где ты видишь слово? — спросил он недоуменно.

— А ты поверни часы так, чтобы свет сбоку падал на циферблат, тогда увидишь!

Леня сделал так, как сказала его подруга, и мелкие камушки на циферблате действительно сложились в слово — Tiefe.

— Это по-немецки? — спросила Лола.

— Скорее всего, ведь изготовивший их мастер был немец… — Леня достал ноутбук, включил его, набрал нужное слово и прочитал перевод с немецкого — «Глубина».

— Глубина! — воскликнул он радостно. — Ведь там сказано, что отдельный подвод стрелок устанавливается именно глубиной!

— И как же ты это себе представляешь?

— Пока не знаю… — Леня достал пинцет, открыл стекло, прикрывающее циферблат, и начал осторожно нажимать на камушки.

Сначала ничего не происходило, но когда он нажал на тот камешек, который представлял точку над буквой i, в часах что-то щелкнуло, и головка завода немного выдвинулась.

— Ура! — воскликнул Леня, и плавно повернул головку. Теперь подводилась только часовая стрелка, и Леня установил ее напротив римской цифры X.

Затем он снова принялся нажимать на камешки.

Когда он дошел до перекрестья в букве f, снова раздался щелчок, и головка завода выдвинулась еще дальше.

На этот раз она управляла подводом минутной стрелки, и Маркиз установил ее на число XXV.

Едва стрелка замерла напротив этой цифры, циферблат часов медленно повернулся и застыл в новом положении. Непонятные значки, нанесенные по его краю, совпали с такими же значками на корпусе часов и превратились в латинские буквы.

— Смотри-ка, получилась какая-то надпись! — восхищенно проговорила Лола, заглядывая через плечо своего компаньона, — Ленечка, это тоже по-немецки?

— Нет, насколько я знаю, это латынь.

— И где же мы найдем специалиста по латыни?

— Думаю, мы без него обойдемся. Шрифт самый обычный, так что мы введем эту фразу в ноутбук и переведем при помощи компьютерного словаря…

Так и получилось, и через десять минут на листке появился перевод латинской фразы:

«Там, где тень на книги не падает и крепость рогами увенчана, слушай четвертый удар».

— Что за бред! — вырвалось у Лолы. — И ради этой ерунды мы переселились из своей уютной квартиры в передвижной зоопарк? Из-за этой ерунды я не могу принять ванну?

— Не в зоопарк, а в цирк! — машинально поправил ее Маркиз. — И за этой, как ты выразилась, ерундой охотятся серьезные и опасные люди, из-за этой ерунды убиты, по крайней мере, два человека, а ты про ванну…

— Ванна, точнее, ее отсутствие — это серьезно! — воскликнула Лола, расчесывая шерстку Пу И. — Правда, Пуишечка?

Пу И всегда и во всем поддерживал хозяйку, но на этот раз он промолчал. Лола восприняла это как предательство и ссадила его на пол. Она обиделась на Пу И, а заодно на Леню, на унылую питерскую погоду и на весь мир.

— Ну, вот, — проговорила она, повернувшись к своему боевому соратнику. — Мы раскрыли секрет часов, прочитали, что на них написано — и тебе что, стало легче? Ты что-то понял в мироустройстве? Нашел смысл жизни?

Леня не отвечал, пристально вглядываясь в странную фразу. Он знал, что Лола просто скучает в четырех стенах, отсюда и ее плохое настроение.

— Может, все дело в переводе? — предположил он после продолжительного раздумья. — Может, у этих слов есть какой-то другой смысл?

Он воспользовался другой программой перевода — но смысл загадочной фразы ничуть не прояснился.

— Нужно поискать человека, который хорошо владеет латынью… — предложила Лола от безысходности.

— А что — пожалуй, ты права! — Маркиз вскочил, схватил ключи от машины. — Я ненадолго отлучусь, не больше чем на час, а вы тут не скучайте…

— Куда это ты? — подозрительно осведомилась Лола. — К одной из своих ученых старых дев?

Она прекрасно знала, что Ленино мужское обаяние безотказно действует не только на официанток, секретарш и медсестер, но и на ученых дам бальзаковского возраста. Среди его ученых приятельниц были искусствоведши и филологини, дамы, отягощенные знанием пяти-шести языков (обычно мертвых или умирающих) и специалистки по средневековой китайской философии. Была среди них даже одна женщина — доктор биологических наук. Впрочем, не нужно думать, что она уже приближалась к пенсионному возрасту.