Турандот

Барах, не называй меня. В тот день,В тот грозный день разгрома, мы с отцомВернулись в Астрахань. Взяв во дворцеЦеннейшие каменья и одевшисьКрестьянами, родители мои,Эльмаза и Тимур, и я бежали.Скрываясь от людей, мы шли в пустыняхИ в диких скалах. Боже мой, Барах,Как много бед, как много мук снесли мы!В горах Кавказа мы попались в рукиГрабителям[4], и только жизни нашиНам вымолить слезами удалось.

Нам спутниками были голод, жаждаИ всякие невзгоды. Я нередкоНес на плечах то старика отца,То мать мою несчастную, и такМы продолжали путь. Я сотню разУдерживал родителя, которыйХотел с собой покончить, и не режеМать к жизни возвращал, когда онаЛишалась чувств от слабости и горя.Так мы достигли города Яика.Там, у дверей мечетей, горько плача,Я со стыдом просил о подаянье,

По улицам и лавкам собираяСухие корки, мелкую деньгу,Я кое-как кормил отца и мать.Вдруг новая беда. БесчеловечныйСултан Хорезма, не желая веритьМолве о том, что мы давно погибли,Затем что трупов наших не нашли,Назначил богатейшие наградыЗа наши головы. Он разослалМонархам письма с просьбой разыскать нас.Причем давал точнейшие приметы.Ты знаешь сам, как все его страшатся.

Ты знаешь, что низложенный монархЖалчей и подозрительней, чем нищий,И что такое польза государству?Благоприятный случай мне открыл,Что царь Яика отдал приказаньеНегласно нас искать по всей столице,Я бросился к родителям моим,Я умолял их скрыться. Мой отецРыдал, рыдала мать. Они искалиОбъятий смерти. Друг мой, нелегкоОтчаянные души успокоить,Напоминая им веленья неба

И умоляя. Все же мы бежали,Для новых мук, для новых бед, для новыхТерзаний...

 Барах

 (плача)

                    О, довольно, господин мой!Нет, нет, вы разрываете мне сердце!Тимур, мой царь, с супругою и с сыномТак бедствует! Державная семья,Всех доблестней, мудрей, великодушней,В такой нужде! Но живы ли, скажите,Мой царь, его супруга?

 Калаф