Турецкая любовь, или Горячие ночи Востока

— А я и не буду в ней ходить. Я же русская женщина, а мой мужчина — европеизированный турок.

Разлив чай по чашкам, я пододвинула к Владимиру вазочку с печеньем и улыбнулась:

— Печенье твое любимое. Столько лет прошло, а оно еще в моем доме не перевелось.

— Такое впечатление, что все это время ты меня ждала, — рассмеялся Владимир.

— Ну вот, тебе даже самому смешно.

Сев напротив Владимира, я сделала глоток чая и произнесла уже серьезным голосом:

— Вова, я тебя не ждала. Я уже давно никого не жду.

Мы пили чай с печеньем, говорили о том, что произошло с каждым из нас за последние несколько лет, вспоминали добрые и приятные моменты своей жизни, а я ловила себя на мысли, насколько же равнодушно я теперь отношусь к человеку, которого очень сильно любила и без которого не мыслила своего существования. Я равнодушно отнеслась к переменам в его судьбе, к тому, что он теперь не женат и его сердце свободно.

— Наташа, а ведь я тебя до сих пор не забыл. Я всегда о тебе вспоминаю.

В этот момент мой бывший любовник встал со своего места и упал передо мной на колени.

— Вовка, ты чего?

— Наташа, не прогоняй меня. Можно я останусь у тебя на ночь?

— Нет, — отрицательно замотала я головой. — Я завтра улетаю. Мне нужно хорошенько выспаться.

— Не улетай никуда.

— Что значит, не улетай никуда? У меня командировка.

— Откажись от нее. Наташенька, ты не представляешь, сколько я ждал этой встречи!

Глава 11

Мне стоило больших усилий уговорить Владимира встать с колен и уйти из моей квартиры.

— Значит, у тебя сердце даже не екнуло? — разочарованно спрашивал он меня, обувая свои ботинки.

— Оно у меня раньше постоянно екало, только тебе не было до этого никакого дела.

— Наташа, ты хотела, чтобы я развелся с женой. И вот я развелся. Я — свободный мужчина, что тебе еще надо?!

— Когда-то я больше всего на свете хотела, чтобы ты стал свободным. Верно говорят: все наши желания должны исполняться своевременно, потому что иногда в нашей жизни наступает такой момент, когда они становятся уже не нужны. Ты развелся не потому, что любил меня, а потому, что поймал свою жену в постели с другим мужчиной. А если бы ты ее не поймал, что тогда?

— Наташа, ну зачем нам сейчас рассуждать о том, что было? Давай поговорим о том, что происходит сейчас! — Владимир взял меня за плечи и слегка потряс. — Ты слышишь, что я тебе говорю?

— Слышу.

— Ну почему ты молчишь?

— Потому, что уже поздно. Я люблю другого мужчину.

— Кого? Этого чурку?

Владимир быстро меня отстранил и, не снимая обуви, направился в комнату.

— Ты куда обутый пошел?

Я бросилась следом за ним и, увидев, что он достал фотографию из рамки, кинулась на него, пытаясь ее отобрать.

— Ты что задумал? А ну-ка дай ее сюда.

Не говоря ни единого слова, Владимир порвал фотографию на маленькие куски и бросил на ковер. Обезумев от такого хамства, я не выдержала и отвесила ему хорошую пощечину.

— Какое ты имеешь право? — прокричала я истеричным голосом.

— Я имею право русского мужика! Терпеть не могу, когда наших женщин эти уроды лапают.

— Сам ты урод!

— А ведь этого урода ты когда-то очень сильно любила и мечтала, чтобы он развелся с женой.

— Это было давно и не правда, — тихо всхлипнула я и с особой болью в душе посмотрела на разбросанные по ковру обрывки фотографии. — И что ты хотел мне доказать?

— То, что я до сих пор тебя люблю! — прокричал в сердцах Владимир и направился к выходу.

Остановившись у входной двери, он полез в свой карман, извлек оттуда визитку и протянул ее мне:

— Позвони, если будет желание.

— Не будет.

— Возьми, на всякий случай. Вдруг пригодится. Я взяла протянутую мне визитку и, порвав ее на маленькие кусочки, бросила их на пол. Владимир достал из кармана еще одну точно такую же визитку и глухо сказал:

— Эту рвать не стоит. Я же порвал только одну твою фотографию. Наташка, а ведь я знаю, что ты ни за какого турка замуж не выходишь. Да и фотография эта просто случайная. Такая, как ты, никогда на араба не поведется. Ты просто позлить меня хочешь. Не можешь мне простить то, что я тогда от жены не ушел, струсил, предал свою любовь ради чувства долга. Но тебе не кажется, что я получил уже за все сполна?! Мне кажется, что я за свою трусость уже достаточно наказан. Если решишься, то позвони. Я буду ждать твоего звонка.

Как только за Владимиром закрылась входная дверь, я медленно сползла по стене и, сев прямо на пол, заплакала. У меня была твердая уверенность, что я поступаю правильно, и от этого мне становилось еще больнее. Я вдруг подумала о том, что, если бы Владимир решился нанести мне подобный визит раньше, я бы, наверно, просто умерла от счастья. Господи, как же долго я ждала этих слов, и вот — дождалась. Оказалось, что я дождалась их именно в тот момент, когда они оказались мне совсем не нужны. И все же почему мне так ужасно больно? Наверное, это просто грусть по навсегда ушедшей любви…