Турецкий марш

– Возможно, Кузьма Михалыч, – улыбнулся тот.

Такое впечатление, что ему известно больше, чем мне. Очень уж он похож на моего старшего брата, которого тоже зовут Андрей и который несколько лет назад решил с десятком других попытать счастья в России. Я б даже подумал, что этот Андрей – его сын, но возраст… да и отчество не то.

После того, как мы чуть поели фруктов, найденных в кладовке, а мой ординарец, Алексей Лещенко, начал что-то готовить из обнаруженных там запасов – кто знает, когда наконец принесут то, что нам полагается, – Андрей уединился в соседней комнате, предварительно задернув полог. Я знал, что в такой ситуации его ни в коем случае нельзя трогать. Через несколько минут он вышел и сказал:

– Ну что ж, Кузьма Михалыч, прогуляюсь-ка я немного…

17(5) ноября 1854 года.

Османская империя. Кёстендже

Меньше недели прошло с той трагической ночи, когда напавшие на город и порт русские уничтожили в Кёстендже склады с продовольствием, боеприпасами и военным снаряжением. Ущерб от этого нападения был огромен. И он заключался не только в потере имущества на многие десятки, а может быть, и сотни тысяч фунтов и франков.

Утеряна была вера в победу над проклятыми русскими. Никто уже не надеялся на то, что царь Николай будет повержен, а турки и их союзники погонят прочь своих исконных врагов с земель, которые нечестивые гяуры отобрали у правоверных в течение последних ста лет. К тому же сами союзники – британцы и французы – перессорились между собой и готовы были вцепиться друг другу в глотку. Разве с таким настроением можно было вести победоносную войну?

Новости с фронтов тоже не радовали гарнизон Кёстендже. Русские двигались на юг подобно снежной лавине. После последних диверсий флот союзников позорно бежал из Черного моря в Проливы, и царские войска беспрепятственно высаживали десанты в портовых городах, блокируя и вытесняя гарнизоны. Командующий турецкими войсками в Кёстендже подозревал, что русские могут снова совершить набег на город. Только на этот раз они не ограничатся уничтожением военного имущества. Кёстендже нужен был командованию русских войск как опорный пункт для продвижения их главных сил к Эдирне[22]

и далее – к Стамбулу.

Догадывались о подобном варианте развития событий и командиры британских и французских частей. Они поспешили вывести из города наиболее боеспособные батальоны, отправив их по сухопутью в Стамбул. В самом Кёстендже остались лишь вспомогательные и тыловые части, которые потихоньку собирали багаж, чтобы в самое ближайшее время покинуть город. Но русские опередили их…

Эти варвары нагрянули внезапно, причем сразу с двух сторон. С моря, прямо на причалы, был высажен десант. Береговые батареи, разгромленные еще при прошлом набеге, даже не пытались открыть огонь по русским кораблям. Увидев среди русских фрегатов и корветов стальные «корабли-убийцы», о которых рассказывали всякие ужасы, турецкие артиллеристы пустились наутек, забыв, как им предписывал устав, заклепать свои орудия.

Еще один отряд русских, в основном состоявший из казаков и драгун, напал на город с суши. Казаки, развернувшись лавой, сбили союзный конвой, сопровождавший обоз с продуктами и фуражом, вышедший из крепостных ворот. В мгновение ока изрубив тех солдат, кто попытался оказать им сопротивление, они на плечах бегущих ворвались в город. Турецкий отряд, пытавшийся остановить русскую кавалерию, неожиданно с тыла был атакован местными греками и болгарами. Зажатые с двух сторон турки сопротивлялись недолго. Вскоре они бросили оружие, опустились на колени и дружно закричали «Аман!». Казаки и драгуны прекратили беспощадную рубку, а вот местные жители с дикими криками стали резать глотки запросившим пощады туркам. С большим трудом русские отбили у них пленных и под конвоем десятка казаков погнали за ворота крепости.

Турецкий паша, командующий гарнизоном Кёстендже, не питал никаких иллюзий. Он знал, что город ему не удержать, и потому спешно набросал письмо командиру русских сил, высадившихся в порту. В нем он предлагал передать город, арсенал и воинские склады (точнее, то, что от них осталось) в полной целости и сохранности русским, а турецкий гарнизон выпустить из города, сохранив лишь личное оружие офицерам и по одному ружью на десяток пехотинцев. Насчет частей союзников в этом письме не было ни слова. С одной стороны, паша не мог вести переговоры от имени их командиров, а с другой – он со злорадством подумал, что эти самоуверенные франки и инглизы пусть сами выбираются из той ловушки, в которую превратился атакованный со всех сторон Кёстендже.