Тургенев, сын Ахматовой (сборник)

– В детстве я мечтал такой глобус купить, чтоб две каски сделать для войнушки, – простонал Крыль, чувствуя, что от усталости говорит нехорошо – слова наскакивают друг на друга.

Драгомирский их познакомил. Весло деловито записал номера телефонов Крыля. Оставил в ответ свою визитку.

– У моего профессора часто в кабинете лежал журнал «Театральная жизнь» – по образованию я медик. Профессор был театрал. Однажды его вызвали, и я прочел рецензию на вашу пьесу… Да он заснул!

Крыль на самом деле заскользил куда-то в Париж пополам с поселком Чад. Он еще слышал голос Веслова:

– Прочел первую фразу сценария… а давайте его поставим силами больных и персонала здесь. Все будут кататься под столом! И эту девушку в коридоре вылечим смехом!

Ну Весло, широко загребает! И какие ловкие тут больные и врачи! Набежали, сколотили сцену, натянули занавес. Золотой скальпель Пермышев чуть не плачет: «Кто же у нас будет главный комик. Эх, жалко, Немова нету!» – «А где он?» – «В морге». – «Не вопрос, позовем. Что ему там зря лежать?»

И дергают Крыля за руку! Он открыл глаза.

– Мама твоя пришла, – сказал Драгомирский.

Мама в восемьдесят лет подошла бодро, лицо как бы стекает к земле – бесконечно родное лицо трудоголика с вечной экономией на себе… вот и сейчас ни за что не потратилась на такси!

– Как же быть, Володенька, где занять денег?

– Мама, Милица будет у Альбины ухаживать за садом.

– У Альбины есть сад? Наверно, трудилась всю жизнь, экономила.

Альбина вышла замуж за успешного гомеопата, никогда не работала, тем более не экономила, но мама не знает этого – она из Перми переехала всего три года назад, когда вышел фильм «Вечеринка» по сценарию Крыля.

* * *

Все началось с фотографий в Интернете: однокурсники сына выложили несколько снимков с вечеринки – все там в зэковских полосатых одеждах. Заранее ведь сшили их! Сын еще пытался защищать друзей: как бы, типа, это просто такой юмор там.

– Юмор висельника иногда встречается. Но тут другой случай. Так выглядит наша антропологическая катастрофа. И не надо ничего говорить про бахтинский карнавал, умоляю!

Так закричал в конце Крыль.

– Мой дед в лагере пропал, – плакала Милица. – Это же твой прадед!

– Крыли, вы че?! – Филя даже выронил деревянный автоматик, который собирался захватить на консультацию (мол, намек по приколу, только так можно разговаривать с некоторыми препами). – Я же не пошел на эту вечеринку.

Крыль написал о своей тревоге в собственном блоге. Получил такой комментарий: «А в чем катастрофа-то?» Он оцепенело смотрел на этот ответ, который сам был результатом этой катастрофы.

В общем, сценарий вылетел со свистом. Этих участников вечеринки вежливо погрузили в вагон для скота, они острили при этом, хохотали. Потом их везли месяц по стране, кормили только воблой, а воды давали по капле…. Когда их наконец выпустили, то прикладами погнали на вечеринку в тайгу, под лай собак. Главный герой спотыкается, еще раз спотыкается, не может подняться, к нему бежит охранник. Затемнение, вместе с буквами «Конец фильма» раздается выстрел.

Фильм получился – типичная малобюджетка, кое-что вообще с руки снято, с дрожью. Главный герой похож на суперагента высшего ранга, то есть на маленького подслеповатого бухгалтера.

За сценарий дали премию «Черемуха в овраге» – один граф-эмигрант учредил. На эти деньги удалось перевезти маму в столицу.

* * *

Тут санитарка пришла, устроила сёрфинг швабры. Увидев флаг США на косынке матери, она начала бурную речь:

– А я не буду американские товары покупать! Пусть за мой счет не богатеют!

Мама сочувственно кивала:

– Понятно, вы трудились всю жизнь, экономили…

Еще сидела в палате мама, а уже пришел Смуров (Смур Смурыч) – с навсегда опущенными глазами, словно видел в детстве страшную, кощунственную сцену, и с тех пор его взгляд не может подняться. Крыль уже три месяца вел с ним непростые переговоры о сценарии про Ахматову и Моди.

В это время купленная жизнь еще висела в воздухе, и переговоры решили отложить. Мол, куда спешить – время есть.

* * *

Но изрезанный кишечник не работал, стула не было день, два, три, и Крыль стал прикидывать, как загнать сценарий сразу в три места. А то ведь можно не успеть и превратиться в содружество червей.

Стыдно-то было, конечно, перед сценарием – это значило, что по нему не снимут никогда, да еще проклинать его будут долго в разных интервью. Но как же иначе денег жене и матери на похороны оставить? Кругом кипит дарвинизм. Пусть ругают, из-под крышки гроба его уже не выколупаешь.

Все приглядывался к объему жизни вокруг: прозрачность стала мутиться на глазах, птицы исчезли, а дельтапланщики стали насмехаться над теми, кто внизу…

На третий день стали делать ему белковые капельницы, чтобы подкормить. Отказалась работать «грешная дыра», как выражался Пушкин, и на капельницы была последняя надежда.

Он вспомнил, как писал сценарий про Анну Ахматову и Модильяни в Чаду, на малой родине («в чаду творчества!»).