Туристический сбор в рай

Не успело лицо тезки детского поэта побагроветь от гнева, как с двух сторон улицы на огромной скорости выкатились два мини-вэна цвета хаки, без окон, тяжелые их двери разъехались, и из салонов на улицу посыпались маленькие солдатики с крошечными, как игрушечными, автоматами, в шлемах-касках защитной раскраски… Через три минуты вся сотня бандитов лежала мордами в окровавленный асфальт, особенно старательно выкручивали руку Бармалею, который, надо отдать ему должное, не проронил ни звука, лишь глаза выпучивались из орбит, и даже когда плечо вышло из сустава, Корней Иванович не охнул. Вот партнер Алик визжал в голос и при этом грозил, что всем пиз…ц!..

– Всем, всем пиз…ц!!!

Тут ему в нос въехали по-взрослому, и он отключился.

Кто-то борзо заявил, что является внештатным сотрудником милиции, и за это со словами «Ах, ты еще и мент!» спецназовец плотно приложил кастетом ему по затылку. Досталось и Альтману. В горячке один солдатик задел его прикладом, но окриком одного из лейтенантов был вовремя остановлен. Подъехали спецавтобусы, и всю сотню бандюков быстро погрузили в салоны.

На следующий день, ближе к обеду, на квартире у Альтмана появился Геша Крамской и отчитался о самом главном:

– Короче, бизнес твой!

– А чего, как было-то? – поинтересовался довольный Альтман.

– Да просто все. Оставили самых борзых и главных, человек десять, а остальных разогнали на хер.

– А Алик?

– Очень сильно отмудохали твоего Алика! Знаешь, кто за него впрягался?

– Кто?

– Какой-то хмырь из Администрации Президента. Орал, чтобы немедленно отпустили влиятельного бизнесмена, общественного, бля, деятеля! – Геша хохотнул. – А Змейкин ему так вопросик на засыпку: «За педофила вступаетесь? Так-так-так, товарищ из Администрации…» А тот как вопрос услышал – сразу обосрался и говорит: я, мол, типа, не туда попал! Типа, в прачечную! Ха-ха-ха!

– А чего, Алик правда педофил?

– Ну, есть на него компроматик!

– А на меня?

– Потом генерал эмвэдэшный звонил, – продолжил Крамской будто не услышал вопроса. – И грохотал командным басом: мол, какой такой х…й арестовал сотрудника милиции. А Змейкин и ему вопросик: «Вы, товарищ генерал, всегда принимаете во внештатники граждан с тремя судимостями? Или по случаю?..» Здесь и этот поплыл, когда понял, что сам подставился. Предложил нулевой вариант, мы согласились – до поры до времени. Генерал еще пригодится!

– А Чуковский?

– Бармалей? Вот у него черепушка крепкая. Били башкой о стену – даже сознания не потерял. Короче, он не безмозглый, как все остальные, сказал, что Бонивура строить из себя не будет, готов отъехать от предъяв на раз, но с условием, чтобы авторитет его перед пацанами мы не уронили… Мы пообещали и отпустили всех, кроме твоего Алика. Кстати, тебе повезло, что вся братва пожилая, а оттого сговорчивая. У всех семьи, все обустроились по жизни. Был бы молодняк – не знаю, как бы закончилось!

– Так на этом Бармалее крови больше, чем на бойне!

– А на тебе?

– На мне?!

– Из этих сегодняшних брателл литров двадцать выпустили – а остальные случаи, когда ты обращался?.. На всех кровь. Твой Алик до сих пор кровью харкает. Может, легкое выплюнет…

Альтман разлил по стаканам вискарь, и они, чокнувшись, молча и быстро выпили.

– Чего дальше? – поинтересовался бизнесмен.

– Ну, подержим этого любителя малолетних еще пару дней, почки ему подопустим, ручку сломаем правую, чтобы левой дрочил, и все. В пятницу нотариус – восемьдесят процентов твои, двадцать наши. И живи, дорогой, дальше!..

Следующие десять лет успокоили Россию, Альтман вырос в серьезного бизнесмена и попал в русский «Форбс». Геша Крамской и Змейкин ушли из ментов и жили на Кипре на те самые двадцать процентов.

Как-то ближе к Новому году Альтману позвонил доктор Глебов. Сам он это делал крайне редко.

– Иосиф Михайлович! – чувствовалось, что ему неловко. – Помните, вы мне рассказывали о Корнее Ивановиче?.. Бармалее?

– Помню! А что, какие-то проблемы?

– Нет-нет! – заверил Глебов. – Никаких. Сам Корней Иванович несколько лет назад умер скоропостижно… Сердце.

– Не знал, – ответил Альтман.

– Тут такое дело, – мялся Глебов. – В общем, семью его после смерти обобрали до нитки.

– И кто же?

– Сами знаете, как сейчас происходит. Поскольку выковыряли не только все в России, но и зарубежные активы высосали, то мне кажется, что это погоны – может, бывшие коллеги Корнея Ивановича…

– Ну и поделом ему!

– Конечно-конечно!.. Вы извините, что я вас беспокою… Как сказать-то… – мямлил доктор.

– Прямо.

– Прямо… Хорошо… Пусть будет прямо. Дело в том, что у Бармалея, то есть у Корнея Ивановича, незадолго до смерти сын родился…

– ?

– Мальчишечка сейчас у меня в отделении. Славный такой, с белыми ресничками. Семь лет… – Глебов тяжело вздохнул. – У него острый лейкоз и много чего попутного! Нам здесь его не спасти, через пару дней умрет – жалко. Но вот в Мюнхене есть клиника, которая дает девяносто процентов на успех. А как я сказал, финансы Корнея Ивановича… Мать жаль, с ума сходит, лет на тридцать постарела в одночасье… А у вас ведь фонд детский…