Туркестан

Азиатский торг накрыл туристов с головой. Большой базар объединяет три главных площади туземного города: Чорсу, Хадра и Эски-Джува. И это единственное замощенное место в обеих частях Ташкента. Огромное, больше версты длиной пространство было сплошь уставлено лавками. Четыре с половиной тысячи лавок! Джигит повел купцов по главным рядам: крыч-базар – хлебный, кун-базар – кожевенный, чужи-ряста – мясной, махта-базар – хлопковый, бакал-базар – зеленный и так далее. В каждом ряду имелся и свой караван-сарай для оптовых торговцев. Лавки все на одну колодку: маленькие и тесные, внутри едва помещается хозяин, а покупатели всегда толпятся на улице. Хорошо хоть есть сплошной, бесконечно длинный навес, дающий тень…

От увиденного у Алексея пошла кругом голова. Кроме продавцов и покупателей, здесь толпилось огромное количество самых разных людей. Бывший сыщик уже знал, что в папахах ходят хивинцы и туркмены, а остальные народности носят чалму. Но в людской мешанине встречались казахи, киргизы, татары, евреи, индусы, дунгане, авганцы, персы, китайцы, маньчжуры, уйгуры, арабы… Последние пользовались особым уважением и разгуливали с высокомерным видом. Каждый мусульманин мечтает когда-нибудь совершить хадж. А все места, связанные с Магометом, – у арабов. Не дай Аллах кого-то из них обидеть – потом аукнется…

В толпе попадались самые странные персонажи. Бродячие монахи-каляндары строили гяуру Лыкову злобные рожи. Проповедники-маддахи что-то рассказывали, двигая руками. Гадальщики-палвуны бросали камешки и по их разлету предсказывали будущее. Акробаты-зангбазы вынимали глазницами монеты из чашки с водой. Дервишы в рваных халатах электризовали публику. Все вокруг кричало, зазывало и требовало денег.

Еще Лыкова удивили мальчишки. Они сновали повсюду с корзинами и тележками и подбирали конский навоз. Не сразу турист догадался, что навоз пойдет на изготовление кизяка…

Алексей присматривался к встречным женщинам. Делать это было трудно. Все они носили паранджу – наброшенный на голову халат серого или дико-зеленого цвета. А лица завесили чимбетом – сеткой из конского волоса. Рукава халата заброшены за спину и сшиты вместе. А из-под халата торчат штаны. Бывшему сыщику казалось, что сквозь сетку на него смотрят молодые и красивые глаза… Но кто знает, какая фурия скрывается там на самом деле? Скобеев рассказывал кое-что о туземных женщинах. Они говорят мужу «вы», в то время как тот тыкает. И по имени может не называть годами… По улице идут обязательно сзади. Ездят сидя в арбе, рядом с грузом, а повелитель – всегда в седле. При посторонних, даже у себя дома, женщины не смеют обратиться к мужу с вопросом. Никому не показываются, прячутся от гостей. В разговоры с незнакомцами не вступают. Чуть что – вот придет муж, с ним говорите, а я ничего не знаю… Притом очень любопытны. Несмотря на то что их никто не видит, сартянки – большие модницы. Любят красить ногти и брови, и то и другое – в зеленый цвет. Первые две недели краска держится, а потом становится черной…

Среди туземцев то и дело встречались люди в ветхих одеждах. Сарт не меняет белье, пока оно не истлеет на теле. Халаты полагается обновлять. Но если денег мало, человек покупает два куска материи и подшивает себе рукава. Такие голодранцы попадались Лыкову часто. А вперемешку с ними встречались богачи. Эти, несмотря на жару, прели в двух-трех халатах, демонстрируя свои капиталы.

Шалтай-Батыр водил русских со скучающим видом. Время от времени он с гордостью доставал из кармана томпаковые часы и щелкал крышкой.

– Где твой следующий дядя? – спросил Христославников. – Кушать хочется – спасу нет!

Джигит ответил:

– Нет, к дяде Рахиму не пойдем. Господин капитан велел быть к трем часам у Абду-Кадыра, он угостит вас туземным обедом.

– Пошли быстрее к Абдулке! В животе урчит, надоел этот содом!

Тут вдалеке раздался ружейный залп. Негоцианты встревожились, но Шалтай пояснил: войска дали салют над братской могилой. Значит, крестный ход закончился, и капитан Скобеев вот-вот будет в ашхане. Надо спешить.

Ашхана Абду-Кадыра располагалась на главной улице старого Ташкента, Гюльбазаре. Заведение было, по всему видать, дорогое. Посетители в шелковых халатах, сидят с важными и самодовольными лицами… Иван Осипович уже находился там. Он кивнул, и Шалтай-Батыр вышел на улицу. Подбежал хозяин и усадил гостей за европейский стол в углу за занавеской. Капитан молча показал ему четыре пальца и отвернулся.

– Быстро же вы освободились! – удивился Титус. – У нас в крестный ход общая полиция до ночи с ног валится…