Туркестанский крест

– В паузах между боевыми выходами я пытался изучить эту страну, историю, географию, нравы и обычаи её народов. Многое в этом, по сути, феодальном государстве казалось мне необычным. По своему летосчислению афганцы только что вступили в пятнадцатый век. Они живут по законам шариата и в своём поведении руководствуются сложной для понятия атеиста системой запретов – харам, и разрешений – халяль. Харам включает в себя многобожие и употребление свинины, убийство и непочтительное отношение к родителям, алкоголь и прелюбодеяние… Убийство неверных, пришедших с оружием в руках, считается вполне халяльным, богоугодным занятием. Всё просто: ислам в чистом виде и никакой политики!

– И что? Получается, что ЦРУ здесь ни причём? Во всём виноват лишь ислам? —недоверчиво усмехнулся Язвицкий.

– Думаю, да. Афганцы, в массе своей, безграмотные религиозные фанатики, и стреляют в нас не потому, что они против новой власти, а потому, что мулла сказал, что шурави – шайтаны. Не хотят они из феодализма в наш социализм. Афганистан разделён нашим командованием на зоны. Я был закреплён за зоной «Восток». Это три соседних с Пакистаном провинции: Нангархар, Лагман и Кунар. На этой территории, некогда носившей название Ария, проживают племена пуштунов, считающие себя потомками воинов Александра Македонского, оставшихся здесь после завершения индийского похода.

– Так вот откуда пошли истинные арийцы… – хмыкнул прапорщик.

– Не знаю. Между прочим, согласно другой версии, пуштуны – одно из колен израильевых. А ещё тот район считается изначальной сердцевиной полумифического, полумагического Семиречья. Протекающую в тех краях реку Кабул со всеми своими притоками называют вратами в Шамбалу. Много тысяч лет назад в этих местах родился Заратустра. В разное время разгадку тайн мироздания здесь искали экспедиции Рериха и британская разведка. Гитлеровская «Аненербе» тут пыталась найти обоснование расового превосходства германской нации. Древние мудрецы утверждали, что поиск сферы знаний Шамбалы благотворно влияет на карму ищущего. Я, грешным делом, как-то подумал, может, неспроста наше престарелое руководство послало нас сюда?

Максим замолчал. Денис разлил водку по стаканам. Злата, нервно теребившая пальцами кулончик, болтавшийся у неё на груди, спрятала его от посторонних глаз под тельняшку и в очередной раз одёрнула подол.

– Нестандартный взгляд на решение о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан… За очищение кармы! – Денис поднял стакан и все, чокнувшись, выпили. – С Шамбалой всё ясно, а вот как тебе удалось оттуда так быстро выбраться? Ковалевский помог?

– Ковалевский тут не причём, это случилось благодаря «Седой смерти». В мае, после дня Победы, началась вторая Кунарская операция, в 66-й бригаде её называли Нангаламской, по названию мятежного уезда. Батальон, которому я был придан, на рассвете 11-го мая десантировался в Печдаринское ущелье, с целью занять стратегически важные высоты и перекрыть пути отхода душманам, отступающим под натиском двух других батальонов, вышедших тем же утром из Асадабада. Эти подразделения, усиленные танками и артиллерией, согласно плану, загоняли «мужиков в широких штанах» на три наши роты, которые к тому времени должны были закрепиться в горных проходах. Замышлялось, что в ходе операции, духи будут зажаты в тиски и уничтожены. Стоит ли говорить, что всё сразу же пошло не так, как планировал Генштаб? – грустно улыбнулся лейтенант.

– Ранним утром первая волна вертушек зависла над лоскутным полем. Спрыгнув в зелёные побеги молодой кукурузы, мы сразу же угодили под пулемётный обстрел. Я полз на четвереньках к точке сбора. Рядом ползли какие-то азиаты, одетые в незнакомую мне чёрную форму без знаков отличия. Они, вполне по-дружески, улыбались нам. Тогда я думал, что это одно из подразделений афганской разведки. Позже выяснилось, что это, были представители какого-то элитного спецназа, зашедшие из расположенного рядом Пакистана. Забрав первых раненых, вертолётная армада взмыла вверх, и всей своей огневой мощью шарахнула по ближайшим отрогам гор, в сторону которых предстояло выдвигаться нашим подразделениям. Пехота быстро разобралась какой роте по какому хребту идти и тремя ручейками в колонну по одному покинула негостеприимную площадку десантирования.

Лейтенант сделал паузу, доставая сигарету. Отражение луны трепетало в волнах ласково журчащей Фирюзинки. Догорающий костёр постреливал начинающими остывать алыми угольками. Горная прохлада усиливала ощущение умиротворённости и покоя. Горький дымок сигареты вернул Максима в то раннее утро, на берег строптивой горянки Печдары.