Турнир четырёх стихий (СИ)

— Ну почему сразу запретная секция? Неужели нам обязательно быть героями ужастика, где все вечно допускают дурацкие оплошности и сами же лезут на рожон, сунувшись туда, куда не следует, чтобы добыть нужную информацию? Для чего, спрашивается, люди создали интернет?

Я усмехаюсь в голос и тут же мотаю головой.

— Поверь. Я пользовалась этой штукой и не раз. Результатов поиска — ноль.

Она сердито поджимает губы, от чего между её бровей пролегают две тоненькие складочки, делающие выражение лица умилительным, а затем выдаёт, глядя на меня:

— Всё так серьезно?

— Не знаю. — Я поднимаю на неё свой взгляд и прямо произношу: — Но я хочу наконец это выяснить. Выяснить всё. Но для начала… По крайне мере узнать — кто он.

Мы поднимаемся по ступеням крыльца, а затем Изабель останавливается и снова смотрит в упор на меня.

— Тогда предлагаю сделать это сегодня вечером. Как раз будет не так много ботаников, жаждущих собрать на себе всю пыль, в имеющихся талмудах. А значит свидетелей нет и нам никто не помешает.

Усмехаюсь и тут же произношу:

— Договорились.

— Тогда увидимся за ланчем, — быстро произносит она и, обняв меня на прощание, убегает в сторону второго корпуса.

Я же направляюсь прямиком в главный холл, откуда следую на лекцию мистера Фалингтона, который ведёт вековую историю, повествуя о разных эпохах и временах.

Остаётся надеяться, что все пойдёт по плану…

Глава 6.

Стоит мне лишь поднять глаза и посмотреть на часы — по всем коридорам разносится мелодичная трель, казалось бы, проникающая в каждую щель. А это значит — лекция окончена.

Удивительно, но, как бы я не противилась своему приезду сюда — учиться мне действительно нравится. Ведь каждый предмет открывает для меня что-то новое, словно двери, которые ты последовательно открываешь, одна за другой, получая ключ при том или ином умении и знании.

И это чувство…

Оно просто окрыляет меня, поскольку любознательность и жажда новых открытий — с рождения горят ярким пламенем в моём сердце. Поэтому сейчас я чувствую себя вполне умиротворённой, несмотря на то что сегодня Мелания пуще прежнего пыталась прожечь во мне дыру одним только своим взглядом. Правда подходить или же сделать какой-либо выпад — так и не решилась. А может быть просто не желала?..

Честно говоря, я окончательно запуталась в том, что происходит. Поэтому быть настороже не перестаю. Однако не могу не подметить, что несмотря на такие события, как потеря колесика, едва ли не падение, утренний диалог с Дэльером и враждебные взгляды Мелании, я до сих пор остаюсь спокойной и даже несколько умиротворённой.

Мы с Рейной вливаемся в общий поток, спешно пробираясь к выходу на главную лестницу, и, когда студенты более-менее расходятся по разные стороны, я наконец задаю мучающий меня вопрос:

— Тебе не кажется всё-таки странным тот факт, что сам Калидовски согласился у нас преподавать?

Всё же в версию с подкупом я верю с трудом. Потому что такие люди, как Калидовски — и без того имеют в жизни всё, что только пожелают.

Рейна хмурится, едва сморщив нос, а затем пожимает плечами.

— Честно говоря, пока ты не спросила, то я даже не думала об этом.

— То есть мне одной кажется это странным?

— То есть у тебя у одной НЛСБ, — самоуверенно заявляет мне девушка и легким движением руки откидывает свой конский хвост назад, который тут же подпрыгивает в так её шагам.

Однако я быстро моргаю, перестав фокусироваться на деталях и с серьёзным выражением лица спрашиваю:

— Что значит НЛСБ?

— Это значит, что у тебя — непрекращающаяся личная система безопасности. Вот.

Пару секунд я глупо зависаю на сказанных словах. А затем совершенно несдержанно смеюсь. Правда под недоуменными взглядами проходящих мимо парней — смолкаю, одарив их издевающейся улыбкой-оскалом.

Стоить ли говорить, что они тут же прекратили на меня пялиться и, кажется, даже ускорили шаг?

— Я говорила тебе, что с такими манерами и характером — ты останешься старой девой? — заметив мой выпад, усмехнувшись, произносит она.

Скептически заламываю бровь и усмехаюсь в ответ.

— Я говорила тебе, что влюбиться в собственного куратора — приравнивается к проблемам?

— Не переводи стрелки, — тут же фыркает она и сердито поджимает губы.

Факт того, что эта девушка-бедствие умудрилась влюбиться в мистера Нилмана — был известен мне практически с самого начала. Однако Рейна призналась в этом лишь в конце первого семестра, когда мы разъезжались по домам. И это признание, скажу я вам, было совершенно далеко от типичных «рыданий» и «безумных идей».

Вместо этого Рейна едва ли не разрушила нашу с Изабель комнату, то и дело повторяя: «Влюбилась! Влюбилась! И в кого?! В этого самодовольного болвана!»

Три часа беспрерывного выплёскивания магии, слова, словно мантра, и вот: теперь она смело признаёт свои чувства. Однако точно также смело и довольно жёстко их подавляет.