Тутанхамон и сокровища его гробницы

Жители расположенного вблизи царского некрополя селения Курна издавна, несмотря на строжайший запрет правительства, промышляли тайными раскопками и кладоискательством, зная, что в случае удачи их щедро вознаградят богатые туристы, жаждущие увезти на память о посещении страны пирамид какую-нибудь диковинку. В 1871 г. один из обитателей Курны, Ахмед Абд-эль-Расул, отправился, как обычно, на поиски кладов вместе со своим старшим братом Мухаммедом и одним из соседей. На дне глубокой расселины, прорезающей скалы над храмом Хатшепсут, они натолкнулись на вертикальную шахту глубиной 12 м. От нее внизу ответвлялся коридор, завершающийся продолговатым склепом. Когда Ахмед, спущенный на веревке, оказался перед замурованным входом в галерею, а затем, пробив его, попал в помещение, наполненное почти до потолка саркофагами, он понял, что найденные здесь предметы могут до конца дней обеспечить его и его близких. Но чтобы избежать дележа, открытие следовало сохранить в тайне от соседей. Поэтому Ахмед, истошно крича, что увидел злого духа — африта, бросился к выходу. Его немедленно подняли наверх. Кладоискатели в ужасе бежали. О том, что там было на самом деле, Ахмед рассказал только брату. В ту же ночь они вернулись к этой шахте, ведя на поводу осла. Убитое животное было сброшено вниз, чтобы, разлагаясь, зловонием отпугивать посторонних. По верованиям арабов, африты очень скверно пахнут. Спустя некоторое время братья убрали падаль и вынесли для продажи несколько корзин, наполненных погребальными статуэтками — ушебти, скарабеями, канонами, свитками папирусов и другими предметами, удобными для переноски. В поисках украшений братья распеленали некоторые мумии. Как профессиональные кладоискатели, они прекрасно понимали значение сделанного ими открытия. По опыту они знали, что имена фараонов всегда пишутся в овальных рамках— картушах. А здесь картуши имелись почти на всех саркофагах. За десять лет «достойные братья», стремясь оградить себя от неожиданностей, лишь трижды опускались в тайник за новыми партиями «товара». Они проникали туда по ночам, соблюдая такие предосторожности, что даже самые близкие соседи не ‘могли ничего заподозрить, хотя и дивились их внезапному обогащению. Древности продавались обычно партиями и только тем покупателям, которые имели разрешение на вывоз их из Египта. Однако некоторые из древностей начиная с 1874 г. стали появляться на антикварном рынке Парижа. Это были статуэтки — ушебти с обведенным картушем тронным именем фараона, чаще всего Пайноджема I (XXI династия). Затем всплыли папирусы с текстами погребальных ритуалов, также явно из царских захоронений. Все это не могло не привлечь внимания крупнейшего французского ученого-египтолога Гастона Масперо, который долгое время занимал ответственный пост директора Службы древностей Египта — департамента, ведавшего охраной памятников. В 1878 г. на страницах специального журнала он высказал предположение, что феллахи открыли одну или несколько доселе неизвестных гробниц фараонов XXI династии.

Длительное расследование привело в итоге к братьям Абд-эль-Расул и к консульскому агенту Англии и Бельгии в Луксоре Мустафе Аге Айату, приторговывавшему по совместительству древностями. Дипломатическая неприкосновенность делала его неуязвимым. Пришлось взяться за обоих братьев. По ходатайству Г. Масперо их арестовали и доставили к местному мудиру — правителю области — Дауд-паше, о нем можно было сказать все что угодно, кроме того, что ему свойственны снисходительность и мягкость обращения. В доме Абд-эль-Расулов произвели обыск, который, как и следовало ожидать, решительно ничего не дал. Впрочем, Масперо и не тешил себя надеждой на успех. Эта мера должна была оказать психологическое воздействие и побудить кладоискателей к признанию. Но все оказалось напрасным. Ни угрозы, ни деньги не могли заставить их открыть столь тщательно оберегаемый секрет. Более того, все допрошенные жители Курны во главе со старостой единодушно заверяли, что нет никого среди них, кто был бы честнее и бескорыстнее, чем Ахмед Абд-эль-Расул, что он никогда ни тайно, ни явно не производил раскопок, что он не способен утаить даже самый незначительный памятник древности и тем самым нарушить закон. Словом, нет человека менее виновного в приписываемом ему преступлении. Сам Ахмед пытался прикрыться дипломатическим иммунитетом Мустафы Аги, выдавая себя за его слугу. В конце концов его пришлось отпустить на поруки после двухмесячного пребывания в тюрьме и неоднократных «душеспасительных» увещеваний Дауд-паши, о которых Ахмед без всякого энтузиазма вспоминал до конца своих дней. Так обстояли дела к середине мая 1881 г. Масперо ни с чем возвратился в Париж, пообещав на прощание продолжить следствие зимой.