Туз в трудном положении

Кандидат вырвался от цепляющихся за него агентов Секретной службы. Высоко поднятая голова, расправленные плечи и руки, вскинутые в благословляющем жесте, жесте, призывающем к спокойствию и умиротворению.

Он шагнул к микрофону.

И в это мгновение Тахион понял, что ему надо сделать. Грег заговорил, выискивая взглядом оставшихся на местах людей и обращаясь к ним.

– Прошу вас, – произнес он спокойным властным голосом.

И тут…

…Тахион забрался ему в голову. Мощное, упрямое присутствие инопланетянина скрутило слабо сопротивляющуюся личность Грега и, оттолкнув на задний план, вышло вперед, несмотря на отчаянное и безрезультатное сопротивление Грега.

– Прошу вас, успокойтесь… Эй, заткните хлебала и слушайте меня! – выкрикнул его голос без участия его воли, гулко разносясь по залу. Он увидел себя на одном из больших мониторов, установленных высоко над залом: оказалось, что он улыбается – улыбается той маслянистой, отработанной специально для предвыборной кампании улыбкой, словно ничего не случилось. – Ой, я, кажется, немного перегнул палку?

Он с ужасом понял, что хихикает, словно нашкодивший мальчишка. Грег попытался подавить смех, но Тахион был слишком силен. Словно кукла чревовещателя, он произносил чужие слова.

– Но вы ведь заткнулись, правда? Так-то лучше. Эй, я спокоен. Давайте все успокоимся. Я в кризисной ситуации не паникую, это не по мне. Нет уж. Ваш будущий президент не паникует. Не-а.

В зале давка на выходе прекратилась. Делегаты потрясенно взирали на него. Его непринужденные веселые слова казались более пугающими и отвратительными, чем любая истерика. На фоне рыданий и стонов он услышал, как Конни Чанг из VIP-ложи кричит в микрофон:

– Камеры на Хартманна! Немедленно!

В душе Грег продолжал безрезультатные попытки разорвать путы, которыми Тахион связал его волю. «Так вот каково быть марионеткой! – подумал он. – Отпусти меня!»

Однако вырваться было невозможно. Тахион держал все ниточки, а ведь он и сам был опытным кукловодом!

Грег рассмеялся, окинул взглядом трупы, покачал головой и снова повернулся к толпе. Он вытянул руку прямо перед собой, повернув ладонь вниз и расставив пальцы.

– Смотрите! – сказал он. – Даже не дрожат. Спокоен, как чертов удав. Вот вам и все сомнения насчет семьдесят шестого. Может, в конечном итоге все к лучшему: те старые дела можно будет забыть.

Джон Вертен и Девон подошли, чтобы оттащить его от микрофонов, и он беспомощно смотрел, как машет руками, отталкивая их и отчаянно хватаясь за микрофоны.

– Убирайтесь! Разве вы не видите, что я в полном порядке? Не мешайте. Дайте мне довести дело до конца.

Джон посмотрел на Девона, а тот молча пожал плечами. Как только они неохотно его отпустили, Грег одернул свой безнадежно испачканный пиджак и опять пугающе улыбнулся камерам.

– Так что я говорил? А, да! – Он снова рассмеялся и погрозил делегатам пальцем. – Это неприемлемое поведение, и я этого не потерплю! – выговорил он им, словно младшим школьникам. – У нас тут возникла небольшая проблема, но все уже позади. Забудем об этом. По правде говоря…

Он захихикал и наклонился к полу, а когда выпрямился, то с его пальца стекали капли густой ярко-красной жидкости.

– В качестве наказания я требую, чтобы вы сто раз написали: «Больше никакого насилия».

С этими словами он протянул руку к белой акриловой доске перед кафедрой и начертил на ней большое расплывчатое «Б». Петля «о» получилась почти неразборчивой.

– Ой, чернила кончились! – радостно объявил Грег и снова наклонился к сцене.

На этот раз он с громким хлюпаньем плюхнул на кафедру что-то мясистое и погрузил туда палец, словно перьевую ручку в чернильницу. Позади него кого-то шумно вырвало, из зала несся визг. Он слышал, как рыдающая Эллен умоляет всех вокруг:

– Уведите его оттуда! Остановите его, пожалуйста!..

Джон и Девон снова подошли к нему и на этот раз схватили его крепко, каждый со своей стороны.

– Эй, прекратите! – громко возмутился Грег. – Я еще не закончил. Вы не можете…

Все закончилось. Хорошо хоть, что все закончилось. Тахион прекратил его контролировать, и он молча обвис у них в руках. Пока Грега уводили со сцены, он старался не замечать полные ужаса лица: Эллен, Джексон, Эми. Он проклинал Тахиона, понимая, что инопланетянин все еще здесь.

«Будь ты проклят за это. Не обязательно было делать это именно так. Не обязательно было вот так меня унизить и уничтожить. Неужели ты не видел, что Кукольник мертв? Будь ты навечно проклят!»

23.00

Тахион лежал в постели. Его хотели отправить обратно в больницу, но он сопротивлялся, словно безумный, и Джек не отдал его в руки врачей. Он согласился, чтобы ему заново забинтовали культю и затянули тугой повязкой ребра, но не больше того. Он даже отказался от болеутоляющего. Потому что где-то в городе сейчас находился его внук, и Таху нужно было сохранять ясность ума, чтобы его найти. Его мозг буквально метался в тесном черепе, но ответом была только тьма.