Тузы и их шестерки

— Все свои бумаги вы получите за пределами городской черты. Официально вас больше в этом городе нет. Это все, что меня просили вам передать.

— Кто велел?

— Это уже вас не касается. Следуйте за нашей машиной, если хотите, конечно, чтобы все обошлось без неприятностей.

— Это кто, Федотов вам приказал?

Сержант уже не слушал меня. Он шел к своей машине, не желая продолжать разговор.

Вот так, просто берут среди бела дня и выпроваживают человека с заповедной территории, где могут находиться только те особи, которым местная власть дает личное «добро».

— Может быть, это удостоверение несколько остудит ваш пыл, — грозно сказала я, что заставило милиционера повернуться.

Он увидел в моих руках зеленый прямоугольничек, в коем значилось, что я лицо ответственное на предмет охраны окружающей среды, и направился ко мне. Взяв в руки удостоверение, он прочитал, кто я такая, и без каких-либо эмоций отправил его в карман вслед за другими моими бумажками с круглыми печатями.

— Это тоже получите за пределами города.

Похоже, парень был куплен на корню. Мне ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться ему.

Мы выехали за пределы Верескова за считанные минуты. Везли меня со всеми почестями. Менты включили мигалку и сирену, что позволило нам пролететь несколько километров за три минуты. На обычной дороге, по левую сторону которой было поле, а по правую — лес, милицейская машина остановилась.

Из нее вышел все тот же сержант с документами в руках. Когда он передавал мне их через окошко, я решила было покачать права:

— А как же мои вещи? Они остались в гостинице. И вы не думайте, что это все вам сойдет с рук.

— Думаю, сойдет, — возразил сержант и махнул рукой напарнику.

Второй мент подошел к багажнику «жигуленка», открыл и достал оттуда огромную дорожную сумку черного цвета. Он с видимым напряжением доволок ее до моей машины, молча бросил в пыль, развернулся и пошел обратно.

— Все ваши вещи здесь, — сказал конопатый. — Надеюсь, мы больше с вами не увидимся. Черная сумка — это подарок.

— Передай своему хозяину, что он поздно опомнился!

Мент пошел к служебной машине, а я осталась на обочине дороги.

Какая наглость! Неужели у нас подобным образом могут обращаться с теми, кто представляет правительство области? Или же они не воспринимали мою инспекцию всерьез, или же у них была такая крыша, пробить которую не представлялось возможным, во всяком случае, по мнению людей, выдворивших меня из города. Хорошо бы сейчас посидеть спокойно, попытаться расслабиться и обдумать сложившуюся ситуацию.

Но судьба мне не уготовила передышки. Как только милицейская машина уехала, при этом на ней уже никакие мигалки не горели, со стороны города проехала черная «Ауди» с тонированными стеклами. Миновав меня, машина прокатилась еще сотню метров, затем развернулась и подъехала ко мне.

Я с интересом наблюдала за всеми этими действиями, тем более что вслед за этим из машины вылез в буквальном смысле этого слова здоровенный дядька, который неизвестно как там вообще умещался. Человек подошел ко мне и, чуть склонившись, поздоровался:

— Здравствуйте, Юлия Сергеевна.

— Здравствуйте, — ответила я, откладывая на соседнее сиденье все свои бумажки. — Не имею чести знать.

— Я присылал вам конфеты. — Его светло-карие глаза, прямой, чуть загнутый вниз нос, густые брови, квадратный подбородок и плотно сжатые губы выдавали в нем человека волевого.

— Так вы директор «Роситалпластмассы»?

— Я директор завода, находящегося в Верескове, а не всего концерна, но, я думаю, мы могли бы быть полезны друг другу. Смотрю, вас просто выкинули из города. — Он кивнул в сторону черной сумки, продолжавшей стоять на дороге.

— Я, честно говоря, плохо представляю, чем мы можем быть полезны друг другу.

— Давайте обсудим это в другом месте.

— Но вы же видели, что они сделали со мной.

— Это не страшно. Можете пожить у меня. Дом большой, и я вполне мог бы предоставить вам одну из комнат. — Он продолжал стоять, чуть нагнувшись, чтобы было удобнее разговаривать.

Я вышла из машины. Как оказалось, он был выше меня на полторы головы. Эдакий Геркулес. На самом деле — Геннадий Петрович. Ему было под сорок. Во всяком случае, он так выглядел.

— Можете не опасаться за собственную честь. Я женат. У меня двое детей.

Я встретила его слова с одобрением:

— Спасибо, что так вот прямо.

— У меня к вам чисто деловой разговор. Думаю, будет целесообразным закинуть эту сумку в багажник вашей машины. После чего мы поедем ко мне домой. Если вы не возражаете, я сяду с вами, а мой шофер поведет «Ауди» следом.

— Отлично, — согласилась я. — Так и сделаем.

Нежданно-негаданно у меня появился союзник. А я уже хотела было жаловаться Грому на произвол властей и просить у него если не помощи, то возможности применить против нехороших людей все свои способности.

Мы не стали въезжать в город и проехали по кольцевой. Дом Мирскова — трехэтажный особнячок из красного кирпича — стоял в гордом одиночестве на окраине леса.