Тварь

Шарп увидел, как что-то темное мелькнуло в иллюминаторе Стефани. Он повернулся обратно, ожидая, пока животное проплывет вокруг капсулы. Это существо, казалось, не имело плавников: оно могло бы быть желтой стрелой, если бы вся пищеварительная система, кишечник и желудок, не свисала вниз из мешочка и не тянулась, пульсируя, вслед за ним. Нижняя челюсть животного была усеяна булавочными зубами, а его черные, с молочно-белыми белками глаза выступали на голове, как круглые пуговицы.

Вскоре и другие животные с любопытством и без боязни столпились вокруг капсулы, притягиваемые светом. Здесь были и змееподобные существа, у которых, казалось, вдоль спин развеваются волосы, и угри с огромными глазами и фонариками, похожими на опухоль на головах, и полупрозрачные шары, как будто состоящие из сплошного рта.

Шарп вздрогнул, когда внутри капсулы неожиданно загудел голос Дарлинга:

— У тебя там веселенький зоопарк, Маркус. Если аквариум опомнится, то я буду знать, куда опускать ловушки в следующий раз.

— Пусть они увидят эти снимки, Вип, — ответил Шарп. — Тогда они приползут к тебе на четвереньках.

Забыв о своем страхе, не обращая внимания на озноб, Шарп взял фотоаппарат, который дала ему Стефани, настроил его и встал на колени в ожидании, когда мимо проплывет следующее крошечное чудо.

26

Майк шлепнул себя по щеке, и боль на какое-то время взбодрила его. Но как только он снова стал смотреть на экран рыбоискателя, то почувствован, что веки опускаются. Он встал, потянулся, зевнул и выглянул в окно. «Эллис эксплорер» находился на расстоянии полумили, а за ним виднелась серая громада Бермуд. Помимо этого, от горизонта до горизонта на море не было никого.

Вип приказал Майку прилипнуть глазами к экрану рыбоискателя — он называл рыбоискатель гидролокатором бедняков, — и уже больше часа Майк выполнял приказ. Но изображение совсем не менялось, на экране светилась линия, которая обрисовывала дно, и прямо над ней — небольшая точка, означающая дрейфующий подводный аппарат. Больше — совсем ничего. Никакого рваного пятна, свидетельствующего о стае рыб, и уж конечно, никакого определенного признака того, что мимо проплывает что-то большое и плотное, например кит.

Обычно Майк не любил оставаться один на судне, но на этот раз дело обстояло иначе. Поблизости находилось другое судно, и там был Вип, все действия осуществлялись на расстоянии полумили и не затрагивали Майка. Ему не нужно было ничего делать самому — только наблюдать и сообщить, если заметит что-то. Самое главное, ему не нужно было принимать никаких решений.

Он не просто чувствовал себя спокойно — он был загипнотизирован неподвижным экраном и тем, как нежно море покачивало «Капер». И прежде чем успел сообразить, что произошло, он дважды обнаружил, что убаюкан этим мерным покачиванием и засыпает. Он и не проснулся бы, если бы не стукнулся головой о переборку.

Радио с треском ожило, и Майк услышал голос Дарлинга:

— "Капер", «Капер», отвечайте.

Майк взял микрофон, нажал кнопку «передача» и сказал:

— Валяй, Вип.

— Как ты там, Майк?

— Заснул почти мертвым сном. Это хуже, чем наблюдать, как высыхает краска.

— Ничего не происходит — сделай передышку.

— Так я и поступлю, — ответил Майк. — Сварю кофе, выйду на свежий воздух и повожусь с этим подлым насосом.

— Оставь радио включенным, а дверь открытой, чтобы услышать меня, если я тебя вызову.

— Хорошо, Вип. Всегда наготове.

Майк повесил микрофон на рычаг, еще раз взглянул на рыбоискатель, убедился, что изображение не изменилось, и сошел вниз.

Экран рыбоискателя продолжал светиться. В течение некоторого времени изображение оставалось неподвижным, как фотоснимок. Затем с правой стороны экрана, приблизительно на трети расстояния от дна, появилось новое изображение. Оно было плотным — единая масса — и начало медленно двигаться поперек экрана, к подводному аппарату.

27

Тварь претерпела некоторые изменения. До сего времени, пока она росла и взрослела, она жила в благоприятных условиях, дрейфуя по течению, питаясь любой пищей, какая попадалась на ее пути. Но изобилие пищи кончилось; теперь пассивное существование уже не гарантировало выживания.

Инстинкты твари не изменились — они были генетически запрограммированы, непреложны, — но изменилось побуждение к выживанию. Она стала более энергично приспосабливаться к окружающей среде. Тварь больше не могла прожить, подбирая что придется, обстоятельства заставляли ее стать охотником.

Дрейфуя в месте слияния двух потоков, огибавших вулкан, тварь вдруг заволновалась: появилось что-то, что нарушало нормальный ритм моря.

Существо почувствовало изменения в своей среде обитания, как будто внезапно в его мир хлынула новая энергия. В воде возникло слабое, но настойчивое пульсирование, мелкие животные заметались во все стороны, испуская биосвечение, более крупные задвигались поблизости, незаметно меняя давление воды.

Маленький и сравнительно слабый человеческий глаз не смог бы заметить вообще какой-либо свет, но огромные сетчатые оболочки глаза твари были заполнены палочками, которые вбирали и отмечали даже малейший проблеск света.