Твербуль, или Логово вымысла

Сталин удобнее устраивается в кресле, поправляет тогу, чтобы складки падали, как на его будущем монументе где-нибудь в донских степях, и задает в трубку вопрос. Он творит историю. Нет, сначала Сталин почти упрекает Пастернака: "Я бы на стену лез, если бы узнал, что мой друг поэт арестован". Но Пастернак резонно ответил, что если бы не его, Пастернака, хлопоты - впрочем, хлопотали и Ахматова, и Бухарин, - то Сталин вряд ли бы ему позвонил. Жалобы и ходатайства элиты интеллигенции еще принимались. У Сталина восточная логика: "Но ведь он ваш друг?" Это был тот случай, когда на прямой вопрос надо было давать прямой ответ.

Пока Саня организовывал в своем сознании эти волнующие картины, от внутреннего напряжения он упустил момент, когда открылась входная дверь. Успел заметить лишь, как две довольно бодрые старушки шмыгнули вниз, в бытовку.

- Здравствуй, Саня!

- Здравствуйте...

Это уборщицы, сдельно подрабатывающие в Лите. Одна из них, Эмилия Алексеевна, как Саня слышал, кандидат наук. Что поделаешь, такая жизнь. Это только министру Зурабову, не иначе как делегированному на землю непосредственно Вельзевулом, грезится, что он закормил пенсионеров доплатами и индексациями. На них и пива-то как следует не выпьешь. Сейчас тетеньки переоденутся, поднимутся за второй этаж и, гоня перед своими швабрами вал из пустых бутылок из-под кока-колы и пива, оберток от жвачки, мятых коробок от Макдональдса, старых газет, конфетных фантиков, пластмассовых стаканчиков из-под мороженого, через сорок минут очистят учебный плацдарм до хирургического блеска. Значит, ему, Сане, пока лучше остаться на первом этаже, который раньше был вторым.

У человека, чья мысль предельно напряжена долгим решением какой-то задачи, а все ходы многократно проверены, непременно возникает ощущение, что разгадка близка, надо лишь сделать последнее усилие. Последнее ли это усилие, или нет? Но разгадка, как раскрытый лотос, обязательно появляется к утру. Из груди Сани готов был вырваться крик: "Эврика!" Все очень просто, но так вот, под таким неожиданным ракурсом никто и никогда не думал, даже Дима Быков.

Разгадка таилась в маленькой - хвалебно-восторженной, дружеской, подчеркнул бы Саня - статейке о ранней книге любовной лирики Пастернака "Сестра моя - жизнь". Но для того чтобы это понять, надо вспомнить о женственной психологии художника вообще. О кокетстве Пастернака в частности, широко известном его стремлении нравиться во что бы то ни стало, его нетерпимости к конкурентам. Здесь были смутные счеты. Все очень просто - одна страничка рецензии стоила жизни поэту...

Однажды знаменитая старая актриса, которой Саня делал массаж, рассказала ему о тайне восприятия актером официальной похвалы. А чем в этом смысле актеры отличаются от писателей? Она лежала перед ним, почти распавшаяся на части, но когда-то ослепительно красивая женщина, и без конца что-то говорила. Он уже привык, что старые женщины не умолкая говорят о своих прежних любовниках, путешествиях, успехах. Может быть, пока они слышат собственную речь, они уверены, что еще живы? Саня вспомнил о хрестоматийных стихах, которые знаменитый современный поэт написал к юбилею этой актрисы, и начал их читать наизусть. Она даже не удивилась. Грудь у старой женщины, которая лежала перед ним, уже давно расплылась, превратилась в некий свободный кружок чуть вспухшей кожи. Грудь не дрогнула, сердце не застучало сильнее. Возьмешь ее руку - слабые мускулы свисают с тонких костей. Разминая прозрачные предплечья, Саня всегда боялся повредить слабые косточки. И эти руки, эти плечи некогда восхищали и покоряли тысячи людей!

- Актеры воспринимают только эпитеты, - откуда-то из-под складок кожи шел голос. - Еще лучше, когда в той же рецензии, где хвалят тебя, кого-то еще и ругают. - Голос удивительной свежести, как молодое яблоко. Когда-то яблоко летело со сцены и ударяло молодую душу в третьем ярусе. С силой, наверное, почище, чем у миномета "муха". - Самые приятные рецензии, когда написано, что ты лучшая, талантливейшая, неповторимая, гениальная. Все остальное актерам не интересно, мы это пропускаем. Мы выбираем только фразы про нас. Публике остальные слова, может быть, и важны, актерам - нет.