Твои не родные. ДНК

Провёл кончиками пальцев по ее щеке, выругался, когда понял, что холодная кожа по–прежнему невероятно нежная на ощупь. Когда–то я лишь мечтал ощутить, какой бы была она, сними я эти проклятые перчатки и прикоснись к ней. А теперь я мог делать что угодно с Викторией. А мне, как и раньше, хотелось только одного.

***

Я впала в некое беспамятство. Это была привычка с детства – отключать себя, когда внешние факторы пугают или я чувствую страх, дискомфорт. Да, мне было страшно. Не за себя. Страшно, что в моих воспоминаниях Егор был другим. От голода невыносимо хотелось спать, и я чувствовала, как силы меня покидают. Когда–то отец учил меня справляться с голодом, с жаждой крови, выживать в любых условиях. Это был его личный квест – сделать из меня идеальную. Я умела отключаться, отстранятся от всего и беречь свои ресурсы. И я была уверена, что голод – это не самое страшное, что ждет меня в этих стенах. Это пустяк, это легкая пытка, и умру я совсем не от этого.

Почувствовала прикосновения чьих–то пальцев к щеке и мгновенно вскочила на постели, отшатнулась в сторону, обхватив себя руками.

На секунду увидела в разных глазах Егор странное выражение...как легкое дежа вю, но оно исчезло мгновенно, и теперь меня прожигал тяжелый взгляд мучителя, который решил, что я полностью в его власти.

– Пришел посмотреть, жива ли еще? – хрипло спросила я и закашлялась, в горле пересохло от жажды.

***

Усмехнулся. Всё такая же дерзкая, как и раньше. И, как и раньше, меня это забавляло. Иногда игра с добычей доставляет куда большее удовольствие, чем просто её поглощение.

Её волосы были спутаны, и несколько прядей упали на лицо, когда Аня демонстративно отвернулась в сторону.

Безупречно красивая. Даже сейчас. Даже слабая и похудевшая. Каждый взгляд обжигает то злостью, то презрением.

Я ухмыльнулся и засунул руки в карманы. Как же хотелось снова прикоснуться к ней, но не нежно, а как можно грубее. Причинить боль. Чтобы не смела так дерзко и нагло вести себя.

– Мне не нужно смотреть, Аня, я и так знаю, когда и как ты умрёшь.

А ещё я знал, что если с ней что–то случится – я почувствую. Мне казалось, что когда Аня не станет, остановится и моё сердце. Она уже давно стала частью меня. Точнее, ненависть к ней.

– Хотел поинтересоваться, на что ты готовы ради своей никчёмной жизни? Склонил голову набок, когда Аня резко повернулась в мою сторону и прищурилась.

***

Егор сунул руки в карманы, он смотрел на меня с презрением, с нескрываемой ненавистью. От этого взгляда по коже пробегали мурашки. Зато искренне. Никакой лжи… как когда–то. Все эмоции честные.

– Ради своей ни на что…

Я пожала плечами и поморщилась, все тело ломило от боли и голода. Увидела, как вспыхнул его взгляд и сжались челюсти. И, вздернув подбородок, сказала:

– Ради своих близких на что угодно. Что именно ты хочешь, Егор? За жизнь моего мужа и моей матери? Они не имеют никакого отношения к твоей войне...

***

Снова упоминание об этом её ублюдке. И тут ярость срывается с цепи, распаляя внутренности словно лава, вызывая желание обхватить рукой тонкую шею и сломать простым нажатием пальцев.

– Этого подонка уже ничто не спасёт, Аня…– у меня к нему свои счёты, девочка. Тварь заплатит мне за каждую ночь, в которой ты раздвигала перед ним ноги. – И потом, только не говори, что тебя интересует судьба твоего мужа–рогоносца. Это даже не смешно, Аня

***

– В таком случае нам не о чем договариваться, Егор.

Я отвернулась от него, чувствуя, как меня начинает лихорадить. Я могла бы его просить и умолять, но это именно то, что он ждет, то, чего жаждет. И не факт, что после этого сжалится над матерью и Арманом. Скорее всего, поиздевавшись вдоволь надо мной, он все равно вынесет им приговор. Я не доставлю ему такого удовольствия. Вообще никакого. Кроме моей смерти, если его это обрадует.

***

Ярость проникла в сознание и выплеснулась наружу, отравляя все намерения быть с ней хладнокровным.

Схватил Аня за руку и дёрнул вверх, намеренно причиняя боль, улыбнувшись, когда послышался хруст костей. Наверняка, вывихнул ей руку. Девчонка вскрикнула, глаза мгновенно наполнились слезами.

А я... Я почувствовал послевкусие короткого, но, всё же, триумфа. Да, чёрт возьми, я получил хоть и небольшое, но удовольствие от её боли.

Прошипел ей в губы:

– Никогда не смей мне дерзить, дрянь… – встряхнул её. – Запомни раз и навсегда, Аня. Игра идёт по моим правилам… – сжал локоть, засмеявшись, когда она застонала от боли. – Тебе остаётся лишь молча следовать им.

Оттолкнул её на кровать и, резко раздвинув её ноги, встал между ними.

– Если я захочу, я оттрахаю тебя прямо сейчас. Если захочу, я отстегаю тебя кнутом, Аня. Ты здесь никто! И не стоит играть в гордость! – грубо сжал полушарие груди. – У тебя есть возможность облегчить своё пребывание здесь. Мой совет, девочка, – я схватил её за подбородок, вглядываясь в потемневшие от ненависти, смешанной с болью, глаза, – воспользуйся ею.

***