Твой нежный взгляд

– Нет, – решительно перебила ее Селия, понизив голос. – Не стоит, миссис Дженсон. Денег я у вас не возьму.

– Как же так?

– Оставьте их себе и детям. Купите хорошенькую шляпку или гардины на окна.

– Но я думала...

– Ни слова больше. – Селия затянула тесемки сумочки и вернула ее вдове. – Помните, что вы заслужили счастье, и если у вас все сложится хорошо, это будет лучшей наградой и мне, и вашему покойному супругу.

Селия провела ошеломленную миссис Дженсон через холл к парадной двери, распахнула ее, и холодный осенний воздух дохнул им в лицо. Миссис Дженсон остановилась на пороге. Ветер рвал разноцветную листву с деревьев на площади Вашингтона, дети водили веселый хоровод вокруг клумбы с розами, звонко смеясь и распевая песенки. На другом конце площади стояли двое. Определить их возраст издалека было сложно. Мужчина склонился к женщине и поцеловал ей руку.

Вдова обернулась к Селии, испытующе посмотрела ей в лицо и улыбнулась:

– Благослови вас Бог, мисс Томасон. – Сказав так, женщина горячо сжала руку Селии и, чуть помедлив в нерешительности, порывисто обняла ее за плечи своей худенькой рукой. – Благослови вас Бог. – Затем, смущенно потупив глаза, сбежала по ступенькам крыльца и, не оглядываясь, зашагала по улице, закутавшись в черную шаль и распрямив плечи.

Селия смотрела ей вслед, гадая про себя, доведется ли еще встретиться с миссис Дженсон или же вдова переедет на ферму в Бруклине и начнет новую жизнь.

Некоторое время она стояла в задумчивости, невольно привлекая к себе внимание необычной, яркой внешностью, которая, к слову сказать, всерьез беспокоила тетю Пруденс. Тетушка надеялась, что племянница со временем станет очаровательной юной леди, разумеется, маленькой, пухленькой, с непременными округлостями там, где нужно, и золотистыми кудряшками. Словом, копией самой Пруденс в молодости.

Но Селия, которая жила у тети с восьмилетнего возраста, превратилась в высокую стройную девушку с густыми каштановыми волосами и огромными карими глазами, чей взгляд казался слишком проницательным для двадцатишестилетней незамужней леди. Тетя расценила эту перемену во внешности Селии как самое настоящее предательство. Впрочем, все еще можно поправить. Чтобы хоть как-то сгладить наиболее заметные изъяны в чертах любимой племянницы, тетя Пру пыталась заставить Селию спать в папильотках, чуть-чуть сутулиться, чтобы казаться пониже, и пришивать под платье подушечки и турнюры из конского волоса, а еще лучше – накладные «бедра» из каучука.

– Такая тонкая талия, – вздыхала тетя Пру. – Надо бы ее подчеркнуть, иначе кто заметит? Считай, что подкладки под платье – вроде указателей для джентльменов, чтобы те знали, на что обратить внимание.

– Ах, тетя Пру, если они сами не знают, куда смотреть, чем же я им помогу? А так я стану похожа на карту местности.

По мнению тетушки Пруденс, худая долговязая девица обречена остаться в старых девах. Но не знала тетя, что Селия и не собиралась замуж. За последние несколько месяцев она окончательно убедилась в том, что всегда подозревала, счастливые браки редки. И если такая, как есть, она никому не нужна, – что ж, тем лучше.

Однако, несмотря на все свои недостатки, Селия все же получила несколько предложений руки и сердца. Это были в большинстве своем вдовцы с кучей капризных, избалованных отпрысков. Селия прекрасно понимала, что жена обходится гораздо дешевле, чем экономка или гувернантка. Кроме того, связав себя узами брака, супруга никуда не денется в отличие от той, кому платят деньги за ту же работу. Нет, замужество совершенно не привлекало девушку. Для других это предел мечтаний, но только не для нее.

Селия вернулась в дом и притворила дверь, потирая озябшие плечи. День прошел не зря, подумалось ей. Бедная вдова обрела надежду на счастье. И Селии было приятно, что и она к этому причастна.

Пройдя в гостиную, она отдернула гардины, и в окна проник мягкий свет. Полумрак рассеялся, и комната стала уютной и приветливой.

В камине что-то зашуршало, но Селия как раз возилась с гардинами и не стала оглядываться. Из каминной трубы высунулась сначала одна нога в огромном сапоге, потом другая, и сверху посыпались пыль и сажа.

– Мисс Томасон! – Мужской голос звучал глухо, словно издалека. – Помогите мне вылезти!

Селия подвязала гардины и подошла к камину.

– Сейчас, Патрик.

Более нелепое зрелище трудно себе представить, из камина торчат две ноги, смешно болтаясь в воздухе. Селия невольно улыбнулась и, ухватившись за сапоги, потянула вниз. Показался Патрик Хиггенс.

– Простите, мисс, – промолвил он, отряхиваясь. – Ну как, сегодняшнее представление удалось?

При слове «представление» Селия поежилась.

– По-моему, да.

Позади кресла со скрипкой открылась потайная дверца, и тетя Пруденс, лукаво улыбаясь и тряся седыми кудряшками, выбралась на волю.

– Сколько мы заработали, дорогая? Этот спектакль стоит не меньше пяти долларов.

– Гораздо больше! Десять долларов! – Патрик, веснушчатый крепкий паренек, скрестил руки на груди. – А песенку я угадал, мисс Томасон?