Твой первый - единственный (СИ)

– Нормальная эта ерунда, – фыркнул Шестаков, делая глоток компота. Мама даже его успела сварить.

– Бракованная, – стоял на своем Олег Николаевич.

– Сам ты… – прошипел Витя.

– Что ты сказал?

– Ничего, – отвел взгляд в сторону Шестаков.

– Нет, ты что-то сказал. Я точно слышал.

– Возраст, па, берет свое. Слух уже не тот, туда-сюда, – с серьезной мордашкой заявил Витя отцу. Я уже думала, Олег Николаевич обидится, мой бы папа точно взорвался. Но нет, Шестаков-старший лишь тихо усмехнулся. Они будто были на одной волне с сыном.

Тем временем из тарелок потихоньку исчезала еда, Витя еще громче шутил, а я, не скрывая эмоций, смеялась над его шутками. Мотя иногда подбегал к нам вместе со своим роботом, он повторял звуки, которые издавал динозавр. Мама снимала сына на камеру телефона, а Олег Николаевич со вздохом покачивал головой, повторяя, как нынче некачественно делают игрушки.

Я смотрела на эту картину, и в какой-то момент глаза защипало от переизбытка счастья, что вспорхнуло бабочкой в моей груди. Сегодняшний ужин отличался ото всех других ужинов за последние лет десять. Сегодня за одним столом мы были большой и дружной семьей, самыми близкими друг другу людьми. Мне вдруг захотелось остановить время и никогда не давать ему ход. Это тепло внушало, что жизнь налаживается. Я от всей души в это поверила.

Когда с ужином было покончено, мама начала убирать со стола, она планировала закинуть тарелки в посудомоечную машину, но Витя вызывался помочь, собственно, я присоединилась к нему.

Мы вместе стояли на кухне у раковины, я наливала на посуду моющее средство, мыла и затем ополаскивала, а Шестаков натирал до блеска и откладывал в соседний ящик тарелки.

– Было вкусно, я так давно не ел пирожков твоей мамы. Надеюсь, ты умеешь печь такие же, – заявил нагло Витя, не сводя с меня пристального взгляда.

– А что если не умею?

– Это проблема, – он чуть наклонился и практически шепнул мне на ушко эту фразу. Я осторожно взглянула на Шестакова, на его решительное выражение лица, горящие глаза, в которых так и читалось желание чего-то большего, нежели натирание до блеска тарелок. Мне отчего-то сделалось смешно, я не смогла сдержать улыбку.

– Что за смешок?

– Ты слишком близко, отодвинься, это моя территория, – шутливо обозначила я, что в области раковины моему оппоненту не место.

– Хочешь сказать, мне на тебя смотреть нельзя? – от его игривого тона у меня по телу словно прошлась волна вибрации. Она очутилась возле сердца и притаилась в ожидании взрыва, который определенно вызовет еще большую волну чувств.

– Нельзя, не двигайся, – я выставила локоть вперед, а Витя подался еще ближе ко мне, пока его губы не оказались буквально в сантиметре от моей щеки. Удар за ударом. Вздох за вздохом. Мое лицо полыхало, а губы не могли прекратить улыбаться.

– Ошибаешься, мне все можно.

– И что же ты хочешь? – мы уже открыто флиртовали, и хотя я была полный ноль в подобных штучках, Шестаков будто включал невидимую магию, которой воздействовал на меня. И вот откуда-то бралась открытость, игривость, желание понравится… поцеловать. С одной стороны, это смущало, а с другой – я нравилась себе той, какой была сейчас, рядом с Витей. Я ощущала себя звездой, что наконец-то засияла на ночном небе.

– Ну…

– Витя, глянь, – раздался за спиной голос его отца.

– Па, ты просто чертовски вовремя, – вздохнул Шестаков, а затем еще и цокнул. Он походил на ребенка, у которого отняли конфету, довольно забавное зрелище.

– Конечно, вовремя. Не я же купил эту ерунду. Надо вернуть ее в магазин.

– Это всего лишь робот, – театрально взвыл Витя.

– Зачем поощрять брак?

– Па, ну какой брак?

– Вот иди сюда, я тебе сейчас все расскажу!

И они в самом деле ушли в зал разбираться с роботом. Я же, не придумав чем себя занять, решила заглянуть в комнату Вити. Там было довольно темно и тихо, хотя голоса домашних доносились и до спальни. Прикрыв за собой дверь, я включила свет и присела на край кровати, оглядывая место, пропитанное духом нашей юности.

Тут ничего не изменилось с тех пор, я будто вернулась на три года назад, будто впервые переступила порог этого таинственного места, от которого захватывало дух и дрожали колени. Вот здесь, именно вот тут, мы сидели вместе с Витей, говорили по душам, мирились.

Я коротко улыбнулась сама себе, наверное, так распорядилась судьба, чтобы мы не смогли сберечь свои отношения. Но в этот раз я не проиграю судьбе, не позволю ей вмешиваться в нашу жизнь.

Неожиданно мой взгляд зацепился за открытку, она лежала на тумбочке возле телевизора. Я подошла, взяла ее и вернулась на кровать. Открытка была старой, на ней образовался даже небольшой слой пыли, словно здесь никто особо не убирался с момента Витиного отъезда.

Фиолетового цвета, с выпуклыми буквами, на которых еще остались блестки. Открытка напоминала валентинку, по типу таких дарили девчонки в классе седьмом или шестом. Если честно, я уже и не помнила, когда видела последний раз подобные штучки. На одной стороне была надпись: «Задай мне десять вопросов, ответы на которые ты обо мне не знаешь», а с другой сами вопросы.