Твои потухшие глаза

На что я потратил свою ночь вместо отдыха? Я позорно плакал в подушку. Я никак не мог успокоиться. Глаза уже опухли от слёз. Единственным утешением были книги. Погружаясь в них, я ненадолго забывал о боли. Я искренне радовался, когда герои побеждали свои пороки, справляясь со всеми проблемами, но я со своими проблемами справиться не мог.

Каждый новый день становился все более невыносимым. Наконец, я решился бунт. Два дня я не приходил на работу, даже понимая, какие последствия меня ждут.

Возвращаясь в реальность, я чувствовал себя так ничтожно. И лишь поднимаясь на крышу того дома, становясь на край пропасти, чувствовал облегчение, медленно уходя в небытие. Дни пролетели быстро. Я только ел, спал, читал, ел, читал, уходил на крышу, приходил, ел, спал, читал. А потом всё по кругу.

Мне бы, если честно, не помешало помыться, а то ко мне начали прилипать всякие неприятные запахи. Дождался пока в душе никого не останется и лишь тогда пошёл мыться. Не вынесу позора, если кто-нибудь ещё увидит меня в таком виде.

Горячая струя обжигает тело. Дешёвый шампунь разъедает опухшие раны, словно перекись. Шорох. Чьи-то шаги. Они становятся всё громче и увереннее. Поражаясь собственной трусости, я, быстро выключив воду, побежал в раздевалку, накрывшись полотенцем.

– Это всего лишь я, – голос вызывал мурашки по всему телу. Я снял полотенце, обворачивая вокруг талии. Передо мной стоял Лиам собственной персоной.

– Это он? – Он с сочувствием касался глубоких ссадин.

– А то ты не знаешь? – Довольно жёстко пробурчал я. Не могу его больше видеть, лицемерный ублюдок.

– Знаю. – Тихо и безжизненно продолжил парень.

– Убирайся! – Я оттолкнул его. Но он не упал, а жаль. – Ты понятия не имеешь, что мне пришлось вытерпеть! Из-за твоей жадности! – Я перешёл на крик.

– Вообще-то, имею, – он начал задирать свою майку. На его животе было также полно шрамов, даже больше, чем у меня. Я не был готов увидеть его вот таким. Неужели он… тоже? – Когда-нибудь ты все поймешь, но явно не сейчас.

– Пойму что? Что я своим телом должен удовлетворять садистов в этом похабном заведении? – Я смотрел на его тело, выглядело просто ужасно.

– Мне тогда было девять, и я тоже хотел, чтобы меня спасли, но, увы, – он улыбнулся как-то через силу. В это мгновение мне стало его действительно жаль. Я даже в свои тринадцать не в силах терпеть это. Боже, прошу, ответь мне, в чём виноваты дети?

– Как? Как ты справился с этим? – Почти шепотом продолжил я.

– Перестал сопротивляться и стал плыть по течению.

– Что это значит? – Я удивленно смотрел на парня.

– Выполни все, что ему нужно.

– Быть рабом остаток своей жизни? – Я заорал так громко, что, наверное, весь корпус нас слышал.

– Печёшься о своей никчёмной гордости? Зря, она никому не пригодится, в том числе и тебе. А это всё – всего лишь цветочки, дальше будет хуже. Твоя мнимая гордость тебя и погубит.

– Разве бывает хуже? – Я почти плакал, в отчаянии упав на колени.

– Твои действия не имеют смысла.

– А если я расскажу? Наш директор, он же должен помочь? – В отчаянии выдал я.

– Ты себя слышал? Мы никому не нужны. Запомни: стукачи долго не живут. Это не шутка, их просто удаляют из жизни.

– Ясно, – я не мог поверить в безысходность ситуации.

– Ты не должен пропускать школу, – приказной тон, вот же ублюдок, да как он смеет?

– С чего это?

– Так ты не получишь образование.

– Ты думаешь меня сейчас заботит какой-то аттестат?

– Сейчас – не думаю. Но, поверь, когда тебе стукнет восемнадцать, этот аттестат поможет стать человеком!

– Плевать на обучение, я теперь даже не уверен, что доживу до 18. Я до сих пор не могу понять, зачем ты привел меня на тот склад? Сколько же тебе заплатили, чтобы испортить мою жизнь?

Он молчал, но в его глазах не было вины, была только ненависть. Это выводило меня из себя.

– Отвечай, – я заполнил комнату своими звуками.

– Когда-то я тоже хотел, чтобы меня спасли! – Я ожидал всё, что угодно, но никак не это. Так это детская обида?

– То есть, это месть? Ты считаешь, что я тоже должен пройти это? Да? Вы все тут конченные! – Я прокричал с такой ненавистью, находясь буквально в 10 см от его лица.

Его взгляд. Он был таким странным. Я не мог понять, какую эмоцию он испытывает, что чувствует.

– Однажды ты поймешь! – Он ушел, оставив меня наедине со своими мыслями.

Плевать на школу! Идти навстречу со своими врагами я не особо хотел! Некоторые из псов Кира учились в нашей школе. Поэтому это было весьма проблематично.

Предыстория. Часть 9

В комнате был только Андрей. И я решил, пользуясь моментом, завязать разговор.

– Как давно ты знаешь Лиама? – Я пытался говорить более уверенно.

– Достаточно, – не особо разговорчивый, сложновато будет.

– А как он связан с Кириллом? – я пытался зайти издалека.

– Не лезь в его прошлое.

– Но…

– Не порть жизнь ни себе, ни ему. – Сказал, как отрезал.

– Но мне, правда, нужны ответы, – с грустью в голосе пробурчал я.

– Порою ненужные и тяжелые знания могут разрушить тебя, – откуда тут столько философов?

– Разве можно что-то разрушить сильнее? – Шепотом пробормотал я.