Твои потухшие глаза

– «Мир не фабрика по исполнению желаний»[2], – сказал он совсем сухо и безжизненно, поправил халат и стремительным шагом направился в противоположную сторону.

Я не понимал, что со мной происходит. Внутри всё сжималось. Я, то задыхался, то дышал слишком учащенно. Я не мог понять. Не мог понять, как это, когда человек так просто перестаёт существовать. Вот так вот, без предупреждения.

Я бежал, долго бежал. Отрывки воспоминаний разъедали мой мозг. Жестокое небо, забравшее маму и папу, теперь стало хлестать меня по лицу и рукам мокрыми плетьями холодного ливня. Капли дождя плавно стекали по покрасневшему от слёз лицу. Я бежал до тех пор, пока не упал без сил в каком-то из дворов. Я свернулся калачиком, закрываясь от этого жестокого и такого реального мира. Я сидел, отказываясь верить в происходящее. Я пытался закрыться сильнее от дождя, словно это бы решило мои проблемы. Я чувствовал, как стоячий, заблудившийся в воздухе запах сырости был прикован к бесчувственному асфальту. Мне казалось, я долго лежал без памяти. Вероятно, уже наступила ночь следующего дня.

– С тобой там все в порядке? – Я поднял голову, чтобы узнать, кому принадлежал такой приятный голос. Парень держал в правой руке сигарету и медленно втягивал дым.

Знакомое лицо, где-то я его уже видел. Но где? От удивления он даже подавился «воздухом». Видимо, моё лицо тоже было ему знакомо. Но у меня не было сил думать. Я поднялся с пола.

– Тебе чем-нибудь помочь? – Мне нужна была поддержка, любая. Да будь он маньяком, я согласился бы!

– Где мы находимся?

– Проспект победы, улица Ефимова.

– Блин. Как я умудрился забрести сюда?

Твою же мать, мне теперь придётся ещё два часа быстрым шагом идти домой. Кое-как переставляя ноги, я всё-таки направился в сторону дома. А дома ли? Говорят, что дом, это там, где твои родные. А у меня теперь нет родных! НЕТ! Значит, у меня нет дома. Лишь жалкое помещение, коробка.

– Что-то не так? – Всё, абсолютно всё не так.

– Ну, может ты выбросишь эту дрянь для начала, – не выдержал я и указал пальцем на сигарету.

– Не любишь, когда курят?

– Ненавижу, – всегда вызывало отвратительные ощущения. Как люди могут так спокойно самовольно разрушать свой организм?

Он швырнул окурок и потушил его кроссовкой. Его присутствие порождало спокойствие. Рядом с ним почему-то наступило лёгкое забвение.

– Не знаешь, в какой стороне находится улица Калинина?

– Вообще-то знаю, но сейчас так поздно, то есть рано. В общем, ты можешь переночевать у меня, если тебя, конечно, не потеряют, – да некому меня терять. Что изменится? Любое идиотское решение я был готов принять, лишь бы забыть на мгновение о том, что случилось.

– Как тебя зовут? – Я начал успокаиваться, забывая о своих проблемах, но заикания от всхлипываний иногда выдавало моё состояние.

– А ты не помнишь? – Я стыдливо мотаю головой.

– Андрей. Андрей Лионов.

– А меня…

– Знаю, Элрик.

Шли мы не долго, примерно десять минут, обходя многоэтажки с выступающими подъездами, дождь уже успокоился. Почему? Почему, он сейчас не льёт? Я бы хотел, чтобы он продолжал меня омывать, чтобы помог забыть хотя бы на минуту. Дойдя до нужного нам подъезда, мы медленно, пересчитывая каждую ступеньку, поднялись на второй этаж, где была всего одна квартира.

– Заходи, – он жестом пригласил меня пройти. Длинная прихожая тянулась вплоть до зала. В центре главной комнаты располагался аккуратно зажжённый камин, возле которого стояло кресло-качалка, на ручке лежал блокнот, с закладкой примерно посередине.

На полке в гостиной лежала книга Пелевина с заплаткой почти в конце. Когда-то мама подарила мне такую же. Я не знаю, откуда они снова появились, но, когда я очнулся, солёные капли уже падали на паркет.

Быстро стерев с лица улики позора, я решил начать разговор, чтобы чуточку отвлечься.

– Читать любишь?

– Хм, нет, если ты про книгу, так это мамина. Я не особо люблю проводить время так скучно. А ты любитель такого? – Он жестом показал на ту самую книгу.

– Нет, ненавижу читать, за всю свою жизнь, кроме «Колобка» ни одну книгу так и не прочитал, – самокритично пробормотал я.

А у него такая чарующая улыбка. Такие тёмные глаза. Интересно, сколько ему лет? Выглядит старше меня, года на четыре.

– Снимай одежду, – противные мысли полезли в мою голову, и щёки начали невольно краснеть.

– А? – Голос перешёл на писк.

– Снимай одежду, она же вся мокрая. И иди в горячий душ, а то простынешь. А я пока принесу тебе чистую одежду, – я мысленно выдохнул. Мало ли каких маньяков на улице встретишь.

– Но… – Попытался возразить я.

– Никаких «но».

Я послушно направился в огромную ванную, и, раздевшись, залез в душевую кабинку.

Гель для душа. Он просто божественно пах. И, угадайте, с каким вкусом он был? Правильно, шоколад.