Твоя Мари. Дорога к себе

Становлюсь на обе ноги, покачиваюсь – в голове уже слегка зашумело.

– Иди к кресту. Спиной ко мне.

Ну, разумеется! Спиной к тебе, как иначе… Становлюсь, как велено, и в тот же момент его рука, обхватившая меня сзади за шею, впечатывает меня в крест. Я выпускаю изо рта стек, он падает на туфли. Олег поднимает его, медленно ведет по моей спине вдоль позвоночника, и я чувствую, как вслед за кожаным наконечником по коже бегут мурашки. Он никогда не бил меня стеком – ни разу, это, скорее, элемент прелюдии, разогрева.

– Руки.

Поднимаю руки, Олег фиксирует их к окончаниям крестовины, то же – с ногами. Приносит кляп, вставляет, закрепляет ремешок. Его руки, кажется, повсюду, теперь ему ничего не мешает, и он трогает меня везде то мягко и нежно, то грубо и больно. Но, едва я подхожу к черте, он тут же останавливается, конечно – я никак не могу понять, каким органом он ощущает мою готовность и всегда успевает остановиться.

– Нет, милая, сегодня ты кончишь ровно тогда, когда я решу, – шепчет он, прижавшись губами к моему уху, и я понимаю, что это случится нескоро… Олег прекрасно умеет контролировать не только себя, но и меня.

Он порет долго, так, что у меня начинают подгибаться ноги, и я провисаю на наручах, не обращая уже внимания на боль в груди – кажется, что она вздулась и горит. Наконец Олег решает, что с меня достаточно, бросает плетки на пол и отстегивает меня от креста. Я еле держусь на ногах, но он разворачивает меня лицом к себе, прислоняет спиной к кресту и берет стек, по одному сбивая им прищепки с груди. Когда остаются только винтовые зажимы, он переносит меня на диван, укладывает на спину, заставив подвернуть руки под себя, и приносит флакон с маслом, капает на соски и за цепочку сдергивает зажимы, которые по маслу слетают в одну секунду. Отбросив их в угол, Олег ложится на меня сверху, целует в губы:

– Жива?

– Да… – выдыхаю я, не чувствуя ни собственного тела, ни огромного тела Олега, вдавившего меня в диван.

– Раздвинь ноги, – он сползает вниз, и я закатываю глаза от боли и одновременного удовольствия.

Когда же он вламывается в меня, я уже, кажется, не чувствую вообще ничего, и никакого оргазма не предвидится, но я забыла, с кем имею дело. Приближаясь к концу, он вдруг вскидывает руки и зажимает пальцами мои соски так, что я вскидываюсь под ним, и тут же нас обоих накрывает волной. Как я ухитряюсь при этом не потерять сознание – непонятно, но в голове шумит и гулко бухает, а тело стало совершенно невесомым. Олег скатывается с меня, ложится на спину и тяжело дышит, закрыв глаза. Я же не могу даже пошевелиться, совершенно размазанная по дивану эмоциями и физическими ощущениями. Тело не реагирует на прикосновение его руки, я не в состоянии даже глаза открыть.

– Ты лучшая, моя Мари, – шепчет Олег мне на ухо.

Мой день рождения отмечаем вдвоем в ресторане за городом. Это даже не ресторан – загородный клуб с номерами. Олег снимает там «люкс» на все выходные, и мы проводим их в настоящей нирване с бассейном, где только мы, с нежаркой сауной, с долгими прогулками по заснеженному лесу. Никакой Темы – мы спим, обнявшись, неторопливо занимаемся любовью, завтракаем прямо в постели. Но, вот честно, предложи мне кто-то сделать такую жизнь повседневной – я бы отказалась. Это должно быть вот таким праздником, подарком, а не буднями, потому что иначе все эти милые моменты потеряют свою ценность. Это как с Темой – пока она не становится обыденной, получаешь эмоции, но если в перспективе видишь каждодневные экшены и практики, сразу пропадает все желание. Нет, я хорошо провела выходные – и на этом все. Нельзя есть пирожные каждый день, перестанешь их любить.