Твоя Мари. Воспитание чувств

Олег по традиции занимается рыбой – огромной тушкой форели. Мне вдруг очень хочется, чтобы он бросил нож и пошел со мной наверх, в ту маленькую комнату, где мы обычно ночуем, но я понимаю – этого не будет до ночи, до тех пор, пока все на этой даче не расползутся по комнатам и не улягутся. Олег всегда добровольно берет на себя обязанности донжона – человека, отвечающего за то, чтобы во время экшенов ничего не случилось. Он имеет право остановить практику, если ему вдруг покажется, что Верхний делает что-то во вред нижнему, и никто не смеет ослушаться или возражать. Авторитет у моего Верхнего таков, что даже обсуждений никогда не возникает – все по умолчанию признают его право быть донжоном. К сожалению, некоторые Верхние позволяют себе работать экшн, приняв, так сказать, на грудь, а потому контроль за подобным действом должен быть обязательно. Я, говоря по правде, не понимаю нижних, которые соглашаются на это – предсказать действия и реакции человека в алкогольном опьянении, пусть и в легкой его степени, крайне сложно. Я, наверное, выгляжу этакой тематической пуританкой, но мой довольно значительный опыт в Теме научил меня кое-чему. Но другим же свои мозги и жизненный опыт не всучишь насильно, поэтому, наверное, хорошо, что есть Олег, который может присмотреть за такими любителями экстрима, с которыми нам приходится общаться.

Закончив с рыбой, он моет руки и вдруг подхватывает меня и несет наверх, на ходу сообщив остальным, что трогать судок с замаринованной в специальном соусе форелью не стоит. Дэн понимающе хмыкает, и это меня снова бесит.

–Тебе обязательно нужно было вот так, чтоб все видели? – выговариваю Олегу, оказавшись в комнате на втором этаже.

–Я не спрашивал твоего мнения.

–Это я заметила.

–Мари! – предостерегающе произносит Олег, расстегивая спортивную кофту, под которой – ничего, и я умолкаю.

Вид его обнаженной груди до сих пор заставляет меня замирать и забывать дышать, не знаю, почему. Он не раскачавшийся до неправдоподобности качок, как Дэн, у него просто сами по себе огромные плечи и руки, ну, плюс – работа на мясокомбинате в юности тоже сказалась, и физические упражнения. Дэн, правда, похудел, и это пошло ему на пользу, уже не производит впечатления куска мяса, как раньше. Олег другой по конституции – тоже высокий, но крепкий, с широкой грудной клеткой, и мне почему-то всегда кажется, что я могу на этой груди спрятаться от чего угодно. Даже от себя порой.

Я закрываю глаза и превращаюсь в слух – мне хочется понять, что именно сейчас произойдет, именно понять, а не увидеть. Я знаю, что Олег не опасается откатать экшн, когда внизу люди – я не издаю ни звука, а свист девайсов не особенно слышен на первом этаже. Странно только, что не предупредил.

–Отлично, стой так, – джинсы и толстовка падают на пол, футболка тоже, я остаюсь в белье – Олег предпочитает не раздевать меня сразу, оставляет это на финальную часть. – Руки вытяни перед собой, – наручники защелкиваются на запястьях. – Прекрасно. Не открывай глаза. Кляп нужен?

–Как скажете.

–Думаю, ты справишься и так. Идем, – берет меня за сцепку наручников, ведет куда-то, останавливает и легонько вдавливает ладонью в спину.

Прислоняюсь к стене всем телом, чувствую слабый запах дерева, от которого почему-то кружится голова.

–Ноги раздвинь. Так… – на секунду прижимает меня всем телом к стене, горячо дышит в ухо. – Духи новые?

–Старые.

–Не узнал. Ладно, хватит.

Отходит, я слышу, как перебирает девайсы, машет по воздуху и только потом опускает мне на спину. Как обычно – разогрев с двух рук, кожа становится горячей и чувствительной. Удары все сильнее, промежутки между ними все короче. Хочется открыть глаза, но нельзя. Вцепляюсь ногтями поднятых вверх рук в бревно, даже не думая, что могу сломать их, сейчас это неважно.

–Цвет?

–Зеленый.

Удары продолжаются, в голове потихоньку зашумело. Не знаю, по каким признакам Олег ловит тот момент, когда нужно отбросить плеть, чтобы я не потеряла сознание – видимо, за столько лет привык и прочувствовал, потому что «стоп» я говорю крайне редко – либо упираюсь, либо просто не успеваю, падая в обморок. Но это случается теперь нечасто – как раз потому, что он видит этот момент.

Олег разворачивает меня лицом к себе, сдвигает кружевные чашки лифчика, цепляет зажимы – по шесть штук, вкруговую, одиночные уже давно перестали приносить ощущения, даже со снятыми резинками. Касается пальцем соска, и я вздрагиваю.

–Понял. Но позже, – мне кажется, я даже вижу, как он улыбается. – К стене лицом, – опять вжимает меня в бревна, на сей раз выходит чувствительно – зажимы впиваются в кожу.

Погрузившись в ощущения от двух девятихвостых «кошек», я не слышу, как открывается дверь. Олег дорабатывает серию и спокойно говорит, отбросив плети:

–Дверь с той стороны закрой, иначе я покажу, что могу сделать с тобой.

Дверь хлопает, из-за нее доносится смех Дэна и его фраза:

–И поверь мне, ты не захочешь увидеть этого.

–Боюсь догадаться, как после этого спит Мари, – это Лерка.