Твоя навеки

Однако он мог бы поклясться, что не помнит, когда последний раз видел сияющее таким восхище­нием и счастьем лицо, как у Фэйт, открывшей для себя настоящую зиму. Что бы там ни было у нее за плечами, эта хрупкая женщина не утратила способ­ности наслаждаться бесконечным многообразием жизни, и Мику при виде этого стало немного не по себе, потому что он-то совершенно определенно та­кую способность потерял. Он попытался при­помнить, когда сам последний раз был столь бездум­но счастлив — и не смог. Да и был ли он вообще когда-нибудь счастлив?

И уж совершенно точно никогда со времени да­лекого теперь уже детства он не поднимал вот так голову навстречу падающим с неба хлопьям снега, не пытался поймать языком и ощутить на вкус кру­жащиеся белые снежинки, никогда, черт бы его по­брал, никогда не смеялся с таким самозабвением. Из этой женщины должна получиться хоро­шая мать, подумал Мик. Она явно не утратила спо­собности чувствовать себя ребенком.

Нечаянно обернувшись, Фэйт обнаружила, что Мик наблюдает за ней с видом естествоиспытателя, ломающего голову над загадкой природы. Рыжая ковбойская шляпа отбрасывала тень на его глаза, но в свете фонаря, висевшего на крыльце, можно было видеть чуть приподнятые уголки губ, словно хозяин ранчо сам был не прочь присоединиться к игре, но с трудом сдерживал себя от искушения напоминаниями о своем возрасте и солидности. Чтобы взрослый мужчина играл в детские игры? Боже упаси!

Схватив пригоршню снега, Фэйт начала мять его в руках.

— Так у вас лепят снежок? — весело спросила она у Мика.

— Примерно так,— отозвался тот и приблизил­ся на шаг.— А в Сан-Антонио вам не приходилось лепить снежки?

Ветер завыл за углом дома, и через секунду облако снежной пыли взметнулось в воздух и обру­шилось на Фэйт. Она взглянула, отпрыгнула назад, закрываясь рукой от жалящих и слепящих ледяных кристалликов, и в ту же секунду почувствовала, что ее поддерживает за локоть его сильная рука.

— Все в порядке?— спросил на ухо хозяин дома.

— Да, просто испугалась немного.

Вообще-то бояться есть чего, подумала Фэйт, когда большая ладонь Мика смахнула с ее лица и бровей тающие снежинки. Но какое ласковое и неж­ное прикосновение. Боже, какое нежное прикосно­вение!

— Ну что,— подытожил Мик и отступил на шаг.— Еще не замерзли? Может быть, пойдем в дом?

— Побудем здесь еще немного?— Фэйт заколе­балась.— Если... если, конечно, вы не против.

— Разумеется, я за!

Прогулка в метель, еще пару минут казавшаяся скучной необходимостью, неожиданно обернулась для Мика захватывающим путешествием в сказоч­ную страну. Почему и как это произошло, Мика не волновало, просто он наслаждался восторженной радостью Фэйт, и давно, трудно даже сказать, как давно, у него не было так светло на душе.

Фэйт все еще держала в руке маленький, непра­вильной формы снежный комочек и загадочно по­глядывала на помощника шерифа.

— Не надо,— пытаясь скрыть улыбку, сказал он и секундой позже пригнулся, уворачиваясь от ее быстрого броска. И тут же деловито загреб снег и мастерски слепил ледяной снаряд.

— Сами напросились,— грубовато заметил он.

Да, напросилась, мысленно согласилась Фэйт и снова подобрала пригоршню снега. Когда он ра­зогнулся, Фэйт, взвизгнув, швырнула в него снеж­ный комок, разумеется, промахнулась, и тут же на­чала лепить новый.

Фэйт стояла, задыхаясь от смеха и напряжен­ного ожидания. Это было так восхитительно и странно — стоять в темноте, по щиколотки в снегу, когда вокруг беснуется вьюга, а тебе словно бы сно­ва шесть лет, ты беспечна, свободна и ничего не боишься.

— Ну,— проговорил он,— теперь мой черед.

Он медленно шагнул к ней, покачивая на руке огромный, идеально круглый снежный шар.

— Надеюсь, вы не собираетесь растереть его о мое лицо?— с беспокойством спросила Фэйт, пя­тясь назад.

— Нет. Даже не мечтайте об этом.

— Отчего же тогда вы не бросаете? — Женщина снова попятилась, ощущая, как в нее змеей вновь вползает дурное предчувствие. Забава кончилась, поняла она вдруг. Вид угрожающе наступающего на нее мужчины больше уже не казался игрой, ско­рее — жуткой реальностью, материализацией ее бесконечных кошмарных снов.

— Мик!..

За годы армейской службы в отделе по специ­альным операциям Пэриш-младший научился прекрасно различать малейшие нюансы в пове­дении человека, и сейчас за легким дрожанием голоса он уловил ее всепожирающий страх. Ос­тановившись, он медленно уронил снежок на землю.

— Не волнуйтесь,— с добродушной усмешкой сказал он.— Надо же мне было подразнить вас? — Подразнить? Господи, Мик Пэриш, ты же никогда в жизни никого не дразнил. Что вообще, черт возьми, с тобой происходит? — Пойдемте в дом, пока вы не простыли.

Страх Фэйт успел к этому моменту улетучиться, и она стояла как вкопанная, ощущая себя круглой дурой. Вспыхнув от стыда, она непроизвольно вы­палила:

— Мик, дело вовсе не в вас!

Тот отвел глаза, помолчал и только потом отве­тил:

— А я знаю, Фэйт. Я все понимаю. Пойдемте, я еще раз приготовлю для вас какао.

— Подождите, а что вы знаете?— Фэйт оше­ломленно застыла на месте.