Твоя звезда

Если бы Степа мог пить, как все – пить и веселиться, он бы сейчас выпил, чтобы прогнать сверлящие голову мысли. Какой смысл быть на празднике, если тебя сверлят все те же мысли и еще новые, как будто чем больше он думал вчера, тем больше сложных вопросов появляется у него сегодня… Вопрос без ответа рождает новый вопрос…

Кто он? Зачем живет? Что ему делать со своим красивым лицом, слишком высоким ростом и смешной шепелявостью? Кого и где играть? Попросить Елизавету устроить его в провинциальный театр? Самому устроиться куда-нибудь? В нестоличный-то театр его возьмут? Или тоже нет? Степа вздохнул. А хочет он играть полупустом зале в провинциальном театре? Он в принципе хочет играть каждый день? Где выход? И где смысл всего, что происходит? Понятно, почему люди пьют – чтобы не думать. Ведь все живут не так, все вообще… Самое большое обременение человека на Земле – это его разум. После совести, разумеется.

– Степ, Степ… – Елизавета взяла его за запястье и отвела в сторонку.

Гости кричали, хлопали, смеялись, а световые картины и фейерверки сменяли друг друга. Вырастали города, замки, в воздухе появлялись огромные цветы, превращались в бабочек, снова раскрывались затейливыми лепестками. Вот появились фривольные картинки. Пара обнималась, и всё более и более смело. Гости заулюлюкали. Внезапно всё потухло, и свет в гостинице тоже. Наступила полная темнота. В темноте раздались женские визги, мужчины стали материться. Елизавета, державшая Степу под руку, прошептала:

– Давай, пока свет вырубился, убежим?

– Куда? – спросил Степа, а Елизавета засмеялась:

– Я шучу, Степа. Просто не исчезай, пожалуйста, в темноте. Я надеюсь, что это короткое замыкание, а там кто знает. Петя живет на широкую ногу, может, кто и решил ему свадьбу подпортить.

Через некоторое время заработала дизельная установка, и свет местами включился. Инженеры и художник, устроившие световое шоу, пытались восстановить прерванное представление, но мощности дизелей на это не хватало.

– Как вам наше местное северное сияние, а, Елизавета Сергеевна? – Петя подошел и, несмотря на то, что Елизавета держала за руку Степу, приобнял ее. – Всё для вас, всё для вас.

– Хватит лебезить, Петя, – отмахнулась Елизавета, отодвигая его. – Я, конечно, люблю лесть, мне приятно, когда мне в рот смотрят, но не так откровенно. Надо тоньше всё это делать, Петя, чтобы мне казалось, что ты искренне восхищаешься мной, моей красотой и моими мудрыми решениями. – Елизавета подмигнула Степе.

Петя улыбался и кивал, и по его лицу невозможно было понять, пьян ли он, изображает ли восторг от каждого слова Елизаветы или ему правда сейчас так хорошо, даже несмотря на то, что световое шоу прервалось на середине.

– Световые пушки не работают на всю мощь, Елизавета Сергеевна, пойдемте пока в дом! – Петр, обнимая Елизавету, повлек ее к дому.

– Мне хватило, Петя. Обеспечь мне возвращение домой в течение часа.

– Елизавета Сергеевна… – начал было тот.

– Я – сказала, – отрезала Елизавета, кивнув Степе, стоявшему рядом, и пошла, не оглядываясь, в гостиницу, где были ее вещи.

На пути к городу Елизавета была молчалива. Они сидели в машине порознь – Елизавета уселась сзади, а Степе велела сесть вперед, к водителю. На сей раз им подали большой джип, за рулем которого сидел мужчина средних лет, быстро и цепко взглянувший на Степу и больше никак не проявлявший интереса. Елизавета переговаривалась с кем-то по телефону, Степа слушал невнимательно. Сам он лишь позвонил матери, узнал, что Гоша угомонился, больше не кусается, не бросается, не рвется домой, поужинал и теперь мирно спит.

– Не знаю, сынок, что делать с мальчиком. А ты знал, что он такой… агрессивный?

Степа не стал в очередной раз повторять матери, что, собственно, он вообще ничего не знал до последнего времени – ни о жизни, ни о себе, тем более ничего не знал о мальчике Гоше, живущем с ним в одном подъезде. Почему его разум словно спал так долго? И почему он вдруг проснулся? От неудач? А если бы Степу продолжали снимать в кино, то его разум так бы и спал? Ведь на самом деле Степа жил как во сне, ни о чем большом не задумываясь.

В городе Елизавета встретилась с мэром и главой полиции, удостоверилась, что ЧП улажено, после чего они сразу полетели обратно на вертолете. Елизавета была всё так же отстранена и молчалива. Степа, подумав, сам пересел к ней. Разговаривать там было невозможно, он просто сидел рядом, а когда прилетели и вышли, он сразу спросил:

– Я чем-то вас обидел?

Елизавета неожиданно засмеялась.