Твори бардак, мы здесь проездом!

— Малой, ну на кой тебе эти пластинки, у тебя даже проигрывателя нету? — жалобно канючил Володя. — Давай лучше вон в ту лавку зайдем, я на витрине джинсы видел, всего семь долларов!

— Это как ты высчитал? — смеялся Мельник, заходя в музыкальный магазин под мелодичное бряканье колокольчика на двери.

— Да было бы, что считать, — горестно вздыхал приятель. — Семьдесят ихних крон, отнимаем нолик, получается семь долларов. Малой, дрянь такая, пошли за джинсами, вдруг кончатся?

— Гу квэль[1], - приветливо обратился к ним молодой бородатый парень с длинными, как у хиппи волосами, перехваченными кожаным шнурком, в цветастой рубахе навыпуск. А после начал радостно лопотать на шведском уже и вовсе что-то невообразимое.

— Сорри, а донт андестенд ю, — выдал с сожалением Мельник на автомате. Нет, помнил он кое-что из курса английского, но, как-то так сложилась прежняя жизнь, что переводчиком у него в поездках обычно выступала жена — учитель как раз английского и французского в престижной гимназии.

Продавец понятливо улыбнулся, показал на клубные пиджаки с динамовским логотипом с левой стороны и поинтересовался:

— Москоу? Футбол?

— Йес, — подтвердил Данила и показал на пластинки. — Уи кэн си?

— Плиз, — опять улыбнулся продавец и широким жестом пригласил приятелей самостоятельно ознакомиться с ассортиментом. Сам же так и остался стоять за прилавком у кассы, с интересом разглядывая неожиданных гостей.

А посмотреть в магазинчике было на что: повсюду на полках и стеллажах стояли коробки, в которых стройными рядами расположились разноцветные конверты с грампластинками. Клондайк. Да что там, Эльдорадо! Глаза разбегались, а душа истошно вопила: «Хочу! Все и сразу! Заверните!!!» Не то, чтобы Мельник являлся таким уж завзятым меломаном, но воткнуть во время поездки в уши беспроводные «затычки» и послушать скачанный накануне новый альбом какой-нибудь интересной группы — это запросто. Причем, в плане музыкальных предпочтений он, наверное, не смог бы сказать определенно, что именно ему нравится больше всего. С детства тяготел к року. Особенно к тяжелому. Но с тем же успехом мог закинуть в телефон и панк, и попсу. Вот с классикой — тут да, пожалуй, мимо. Разве что, в переделанном формате.

— Малой, а ты что ему сказал? — осторожно поинтересовался Долбоносов, настороженно косясь на продавца.

— Да он спросил, ты ли тот футболист, что хочет остаться и играть за местный АИК? — рассеянно ответил Данила, перебирая конверты.

— Чего?!!

— Не ори, бешенный, не пугай людей, пошутил я, пошутил, — черт, так и прокалываются на мелочах. Ляпнул машинально, а для советских людей в настоящее время подобная шутка тянет на полновесный срок. Или на запрет на выезд за рубеж.

— Придурок, — тихо взвыл Вовка. — Я тебя придушу в номере. Твое счастье, что здесь свидетель имеется.

— Брось, успокойся, сейчас пойдем за твоими синими рабочими штанами. Ты, кстати, какие предпочитаешь, «Левис» или «Монтану»?

Долбоносов завис. А коварный змей-искуситель Мельник, пользуясь его ступором, поинтересовался у улыбающегося — черт, как у него только рожа не треснет от постоянных улыбок? — продавца, показывая на отобранный конверт:

— Хау мач?

Бородач пригляделся и улыбнулся еще шире, хотя до этого казалось, что все, на максимуме у него губы раздвинуты:

— Битлз? Вери гуд! — и показал три пальца на одной руке и пять на другой.

Ага, сообразил Данила, тридцать пять крон. Да, жесты — это наше все. Главное, не показать нечаянно что-нибудь неприличное. А то, был с ним однажды неприятный случай, друзья перед поездкой в Италию научили, а он, дятел, поверил, что если хочешь выразить симпатию человеку, то надо указательным пальцем два раза постучать себе по щеке. Надо было видеть глаза продавца в винном отделе, когда Мельник так сделал. Сволочи!

Но здесь, вроде бы никакого подвоха не было. Расплатился, получил под пластинку бумажный пакет с забавными веревочными ручкамии логотипом магазина, визитку и, вежливо распрощался с продавцом.

— Что купил, хоть? — полюбопытствовал на улице Володька.

— Битлов. Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера, — ответил Данила.

— О, я слышал, приятель на катушке дал как-то раз. Отличная музыка! — восхищенно протянул Долбоносов и сразу же нахально попытался сесть на хвоста. — Дашь послушать? А то на пленке качество было не очень.

— На хрен с пляжа! — безжалостно отрезал Мельник. — Знаю я эту хохму, запилите пласт до смерти, а скажете, что так и было. Я, может, сбагрю его кому-нибудь в Москве.

— Ага, на кооператив заработаешь, — надулся приятель. — Жмотяра!

— Володенька, — вкрадчиво произнес Данила, копируя интонации артиста Джигарханяна из «Места встречи», — а как ты думаешь, сколько такая пластинка стоит в Союзе? Молчишь? Так я тебе расскажу. Пятьдесят рублей. А доллар на черном рынке? Три рубля. Диск я сейчас взял за три доллара пятьдесят центов, если перевести из шведских крон. То есть, напряги мозги, почем?

— Десять с полтиной, — выдал приятель, быстро произведя в уме нехитрые расчеты. — Погоди, это ж, выходит, ты чистоганом сороковник в карман можешь положить? Вот ты, жук!