Твори бардак, мы здесь проездом!

— Вот-вот, я также отреагировал, — с кривой улыбкой сказал Авруцкий. — В общем, потом перевозка приехала, мать там в больничке договорилась, отвезли к хирургу, тот почти час надо мной в операционной колдовал. Наркоз местный даже кололи. А потом вот, — он постучал по гипсу. — Короче, до конца года я вне игры! Черт, слушай, я не пойму, из регистратуры перед операцией попросил дать позвонить, сестрички пожалели. А тебя тогда зачем прислали, я ведь, вроде все рассказал, предупредил?

— Да Ильин не понял ничего толком, сказал, что связь была плохая, — пояснил Мельник. — Вот и отправил меня гонцом. — Известие о том, что товарищ выбыл до конца чемпионата, изрядно ошеломило. А ведь только недавно, по дороге сюда, думал о том, как легко может быть сломана спортивная карьера. И вот перед ним сидит живое подтверждение этих невеселых мыслей.

— Вот, долдон! — ругнулся Юрка. — Человека в такую даль прогонять. Мои в магазин пошли, скоро уже вернутся. Ты у нас остаешься. Не спорь! Куда ты на ночь глядя в такую погоду потащишься, еще заблудишься. Переночуешь, места хватит, а завтра с утра спокойно поедешь обратно. Принимается такой вариант?

— Спасибо! — искренне поблагодарил Данила. На самом деле ему и правда совершенно не хотелось уходить. Темно, сыро, холодно — не те, знаете ли условия, при которых получаешь удовольствие от пеших прогулок за городом. А если вспомнить то детище местного автопрома, на котором предстоит добираться до станции — Мельник невольно содрогнулся — то тут без вариантов.

Родители у Юрки оказались очень милыми и приветливыми людьми, без ненужного пафоса и закидонов. Товарищу своего сына они искренне обрадовались. У Данилы даже сложилось такое ощущение, что мать Авруцкого немножко загордилась. Мол, не последний человек у себя в команде ее сынок, раз специально человека отправили узнать, как у него дела обстоят. И попытку Мельника пояснить, что во всем виновата не слишком качественная телефонная связь, она благополучно пропустила мимо ушей. Ну, и ладно, зачем огорчать хорошего человека? Пусть верит в то, что ей нравится.

А батя Юркин вообще сразу попытался воспользоваться удачным моментом и раскрутить супругу на то, чтобы на столе появилось кое-что горячительное. Знакомство ведь надо отметить? Надо! А то гость не пойми что про их дом подумает. Женщина сначала вроде бы рассердилась, но потом сменила гнев на милость, и к ужину в центр стола был торжественно поставлен графин с «беленькой».

Пить Данила не стал. Мягко, но решительно отказался. Хватит, ни к чему хорошему это не приведет. Плавали — знаем. В этом деле стоит только начать, и не заметишь, как твоим другом станет стакан. Почему-то перед глазами на мгновение встал Стрельцов. С широкой пьяной улыбкой, ведущий мяч по лужайке. Падает, лежит на земле и хохочет…Не, на фиг такое счастье!

— Да оставь ты его, отец, — смеялся Юрка. — Смотри, узнают, что малолетку спаиваешь, срок пристегнут.

— Погоди, а тебе, правда, лет сколько? — заинтересовался мужчина. Даже рюмку на стол поставил.

— Семнадцать, — с запинкой вымолвил Мельник.

— Ой, молоденький какой, — восхитилась мать Авруцкого. — А с виду и не скажешь, вон какой здоровенный вымахал. Я думала, вы с Юрочкой ровесники.

Данила едва сдерживал улыбку. Хорошо здесь, покойно.

После ужина немного посидели на терассе…или веранде? А, на хрен! Авруцкий опять устроился в кресле, но прикрылся пледом — под ночь ощутимо похолодало. Откуда-то приперся здоровенный, с наглой мордой котяра. Уселся неподалеку от игроков и стал внимательно за ними наблюдать, жутковато посверкивая в полумраке огромными зелеными глазищами.

— Соседский, — равнодушно сказал Юрка, чиркая спичками. — Да, курнешь? — Он протянул помятую пачку сигарет Даниле, но тот отрицательно покачал головой. — Была бы честь предложена, — совершенно не обиделся Авруцкий. — Скажи, Мельник, как думаешь, у меня будут шансы вернуться?

— Да я ж не врач, Юр, — растерялся Данила. — Откуда мне знать? Думаю, что все решаемо. Тут ведь как, настроишь себя на то, что обязательно продолжишь играть и все будет тип-топ!

— Как ты сказал? Тип-топ? Забавно, — засмеялся товарищ. — Да, ты прав, нельзя руки опускать. И тогда мы еще вместе всем дадим жару!

— А то, — охотно поддержал его Мельник. — Осенью кубок кубков начнется, а по весне ведь в нем игры продолжатся, как раз восстановишься.

— Ты так уверен, что пройдете греков? — хмыкнул Авруцкий, искоса глянув на него.

— А зачем иначе выходить на поле? — просто ответил Данила. — Если заранее уверен, что проиграешь, сиди дома и не отсвечивай. Посмотри на тех же немцев — они не всегда в топах ходили, после войны совсем другие сборные блистали: венгры, австрийцы, англичане. Но, что у фрицев не отнять, всегда бьются до последней секунды, до самого свистка. И победы на флажке частенько вырывают там, где им вроде и не светило ни черта. Вот и нам нужно так. И на поле, и в жизни.

— Эк, куда тебя понесло, — задумался Юрка. И добавил после небольшой паузы. — Но я с тобой согласен, годная установка. — Еще немного помолчал и добавил. — Спасибо тебе, Малой!