Творцы совпадений

Снова желание кого-то впечатлить. Вот причина, по которой на нее постоянно что-то давит. Этот неостановимый бег, это постоянное оценивание себя со стороны. Она должна быть восхитительной. Она должна быть исключительной. Она должна быть настолько загадочной, очаровательной, успешной и остроумной, что его прибьет наконец к ее берегам и он оставит позади все разрушенные корабли, открытое море и соблазнительных сирен.

Было несколько слов, которых она действительно не выносила.

«Тиканье», например. Это слово всегда ее напрягало. Вызывало ощущение, что что-то близится к концу, чувство удушья из-за нехватки кислорода, образ бомбы, которая вот-вот разрушит все. Слово «одна» способно сделать так, чтобы она не спала всю ночь, ворочалась с боку на бок и безуспешно пыталась сбежать от картин в своем воображении, где она продолжает лежать в пустой постели, а весь мир вокруг мчится вперед. Она может целыми днями избегать слова «поражение» или игнорировать слово «терпимый». Почему-то ей еще не нравится слово «печеньки», поди знай почему.

Но больше всего ей ненавистно слово «приятельница».

Как же ей надоело быть «приятельницей»! Надоело блистать остроумием, не переходя границ флирта, будто балансируя на краю скалы, надоели разговоры по душам, во время которых она должна обсуждать только те вещи, которые его напрямую не касаются, надоели отчаянные попытки угадать, было ли в его улыбке что-то, что намекает на нечто большее, надоел этот мерзкий танец, когда на миг приближаешься к нему, а потом медленно пятишься назад, чтобы не разрушить хотя бы то немногое, что есть сейчас.

Ей надоело быть приятельницей Гая.

Всегда между ними было что-то другое. Другое чувство, очень правильное.

И эта необходимость… то есть эта потребность видеть его радующимся любой мелочи. Необходимость отдавать всю себя кому-то, только чтобы убедиться, что способна пробудить в нем хоть какие-то чувства. Как такое возможно? Почему этот лохматый так вскружил ей голову?

Каждый раз, когда она думала о нем, в ее воображении возникали картины, напоминающие обрывки снов. Минуты духовного подъема и ухода в себя, дни восторга и разочарования. Она вспоминала с тоской тот день, когда исчезли бабочки в животе, когда она смогла улыбнуться самой себе и признать, что это не влюбленность, а любовь. Она не романтичная школьница, она кусочек пазла, который совпадает с другим кусочком пазла – с ним. И она содрогалась каждый раз, вспоминая момент, когда поняла, что он никогда не находится рядом с ней в своих мыслях.

Пусть этот ее поэт идет к черту.

Сегодня – это сегодня. Она ждала того дня, когда у Гая наступит выходной и он будет бродить без дела.

Она должна сделать так, чтоб это наконец случилось. И она сможет.

Она встала и пошла в другую комнату. На стене возле двери была еще одна схема, не менее важная с ее точки зрения. Это была идея Гая – использовать стены, чтобы планировать совпадения, так почему бы не применить против него его же оружие?

Там были нарисованы десятки маленьких кружочков, события, которые она заранее закрутила, как тугую пружину, чтобы распустить в нужный день, соединив их в маленькую судьбоносную прогулку. Сверху было написано слово «мы», под ним простирался узор из линий, фигур, слов, цифр, а в центре всего этого – два круга с именами «Гай» и «Эмили».

Это была огромная схема. Она вылезала за пределы стен, оплетала окно в соседней стене и распространялась на потолок, расползалась, как нефтяное пятно, и заполняла всю комнату. Количество деталей в ней поражало воображение. Но Эмили должна была сделать все, что в ее силах, и при этом не брать пленных и не подвергать себя опасности. Это ее единственный шанс, и она использует весь свой арсенал, но выведет на арену самое важное совпадение, которое когда-либо организовывала.

Много раз она просыпалась на полу в этой комнате, после того как лежала там долгими часами и пыталась заново пересмотреть весь план, расчерченный на все четыре стены и потолок. Она засыпала, и ей снилось, что схема ползет дальше, на пол, и пытается опутать ее и погрести под собой, запеленать ее в факты, возможности и старые надежды.

Она сделает это. Сегодня вечером.

Она достаточно хороша.

Ведь этот план разработан уже много лет назад.

Еще на уроках на курсе, вместо того чтобы рисовать сердечки со стрелами или переставлять буквы в их именах, как нормальная девушка, она расчерчивала сложные схемы на клочках бумаги, вырванных из тетради, или на салфетках из ресторанов. Начало одно и то же: два круга с именами внутри, а потом схема превращалась во все более сложную систему линий и связей. В итоге Эмили выходила из себя и выбрасывала бумагу в мусорный бак, исступленно разорвав ее на мелкие кусочки.

И конечно, в тот первый и последний раз, когда она не порвала схему, ее нашел Арик.

Это было в один из вечеров, когда все трое должны были готовиться к экзамену у нее дома.