Ты богиня, детка! или На Олимп по обмену

– Воздержусь, – ответила я.

– Как скажешь, – и он в два глотка опустошил сосуд. Чуть поморщился, а затем посмотрел на меня с печальной усмешкой: – Видишь ли, хотел бы напиться, да никак не получается.

– А теперь рассказывай. – Я забрала у Диониса кубок, а затем и кувшин, к которому он, было, снова потянулся.

– Что именно?

– Не валяй дурака, – я нахмурилась. – Все рассказывай. С самого начала. Ника действительно хотела убить Геру? И какое отношение ко всему этому имеешь ты? Отчего так убиваешься и хочешь забыться?

– Ника не хотела убить Геру. Вернее, она хотела убить не Геру… Тартар! – Дионис поморщился как от сильной боли. – Что я несу? Она хотела лишь заставить замолчать Ириду.

– Ириду… Но зачем? – я была сражена этим заявлением. – Что такого могла знать Ирида?

– Ника – правая рука моего отца. Она всегда была рядом с ним, помогала ему во всем, и он тоже доверял ей как себе… Они были очень близки, и это не могло не перерасти в нечто большее. Ника влюбилась в отца, а тот, не противясь своей увлекающейся натуре, ответил ей взаимностью. Свои отношения они хранили втайне ото всех, и в первую очередь от мстительной Геры. Однако прошлым летом о них случайно узнала Ирида. Ты ведь знаешь, как она предана Гере и при этом патологически честная. Ирида не стала сразу все рассказывать верховной, а потребовала, чтобы это сделала сама Ника, призналась и покаялась перед Герой. Будто не знала, что таким образом Ника подпишет себе приговор, – Дионис удручено усмехнулся и сделал очередной глоток вина прямо из кувшина. – И Гера ее не простит. Тогда Ника решила на время скрыться в мире смертных. Ей очень повезло, что удалось провернуть обмен с тобой…

– Так вот какие у нее были проблемы, – протянула я, вспоминая свой первый день на Олимпе и все те оправдания, что слышала от Диониса. – И вот по какой причине здесь оказалась я…

– Ника надеялась, что Ирида увлечется работой, забудет обо всем и успокоится, – продолжил между тем бог виноделия, – но вышло все иначе. Ирида, кроме всего прочего, обнаружила, какую рокировку произвела Ника для своего побега. Она отыскала ту в мире смертных и снова начала требовать открыть Гере правду, теперь еще и угрожая ей тем, что расскажет вдобавок о не совсем честном обмене с тобой.

– Постой, но ведь ты говорил, что это мой отец попросил Афину исключить меня из списков, а Ника с подачи Деметры лишь вернула все на свои места, – решила уточнить я. – О каком нечестном обмене может идти речь?

– Ника должна была заявить о подлоге с тобой в открытую, призвать к ответу Афродиту, а не действовать за спинами других, да еще и с выгодой для себя, – пояснил Дионис.

Меня такой ответ не совсем убедил, однако я уже давно поняла, что законы и правила, установленные богами Олимпа, лучше не оспаривать, поэтому и оставила свои мысли при себе.

– Ника вынуждена была вернуться на Олимп…

– Что? – я опять перебила Диониса. – Но ты говорил, что проход в мир смертных до окончания учебного года закрыт!

– Он закрыт для самих смертных, а не для богов, – быстро пояснил тот. – Другое дело, что без разрешения на проживание в мире смертных проход никого не пропустит. Но ведь у Ники после обмена с тобой такое разрешение было.

– То есть она могла спокойно ходить туда-сюда?

Дионис лишь кивнул и продолжил:

– Ника и пришла сюда, незадолго до дня рождения Геры. Она хотела еще раз поговорить с Иридой, готова была даже умолять ту на коленях, чтобы не раскрывала ее секретов…

– Но Ирида не согласилась, – подхватила я, озаряясь очередным воспоминанием: пустой коридор ректората, спорящие голоса из-за двери кабинета Ириды и кентавр Хирон, не давший мне дослушать до конца тот столь эмоциональный разговор. Так вот, кто тогда был с Иридой.

– Конечно, не согласилась, – Дионис снова грустно усмехнулся. – По-моему, принципиальней Ириды лишь богини судьбы. Она дала Нике время до праздника и предупредила, что, в противном случае, в конце бала расскажет все сама. Ника впала в отчаяние и попросила меня приготовить ядовитый настой для Ириды… В тот момент ей казалось, что это избавит ее от всех проблем.

– И ты его сделал? – спросила я, не веря своим ушам. – Ты сделал настой, чтобы убить Ириду?

Дионис неопределенно мотнул головой:

– Я не был уверен, что он ее убьет, но…

– Ты все равно его сделал…– тихо повторила я. – Не понимаю… Как ты мог?.. Зачем послушал Нику? Неужели не проще было ее образумить? Не проще было уговорить ее признаться?

– Ника… Тогда она словно с ума сошла от страха… Ничего и никого не хотела слушать…– сдавлено отозвался Дионис.

– Но ты… Ты ведь был в рассудке… Ты же понимал, что тоже становишься соучастником! Я не понимаю, что тобой двигало! Да, вы друзья, но это не значит, что ты должен…

– Она мне не друг! – Дионис воззрился на меня взглядом, полным боли. – Я люблю ее!

Вот тут-то мне пришлось опуститься на ближайший стул, ибо ноги резко перестали меня слушаться.

– Ты любишь Нику? – переспросила я, растерянно улыбнувшись. – Но она ведь любит Зевса…