Ты будешь наша

Никогда не любила больницу и её запахи, но со временем их уже перестаёшь чувствовать. Первое время мне казалось, что запах лекарств преследует меня повсюду, напоминая о моем горе. Теперь он стал родным, потому что мой единственный родной человек пропитался этим запахом.

Когда позвонила Ирина и сказала, что мне нужно срочно подписать документы для операции папы, я даже не задумалась о том, что мы дошли до этого дня. Всю дорогу одновременно хвалила и ругала себя за то, что выставила на продажу машину, и за то, что не успела её продать. Иначе мне пришлось бы выбросить хорошую сумму за такси или срочно искать транспорт. Автомобиль нужная вещь, и в таких ситуациях осознаешь – насколько.

–Ириш, – просовываю голову в дверь после стука.

– Заходи, Полин, – отвечает девушка, и я прохожу внутрь. – Вот разрешение, – протягивает мне бумаги, когда я сажусь напротив неё.

Не задумываясь, я ставлю подпись в указанных местах и только потом начинаю думать головой.

– Подожди, – хмурюсь я. – А как так? – смотрю на Ирину. – Я ведь ещё ничего не перечисляла.

– Не знаю, пришёл платёж на имя твоего отца, – пожимает плечами девушка. – Я думала, это ты, – смотрит на меня с подозрением.

– Может, какая-то ошибка? – волнение начинает повышать свой градус, а в голове строиться ряд возможных последствий. – Может, что-то перепутали, не хотелось бы разгребать потом…

– Ошибки быть не может, – мотает головой девушка, сверяясь с бумагами. – Перевод точно на имя твоего отца – половина нужной суммы на операцию, – сообщает она, и я ещё больше хмурюсь.

– Фонд какой-то или что? Что всё это значит? Я не верю в такую удачу. Здесь что-то не так, никто не знает про то, что я искала деньги…

– Успокойся, – усмехается Ирина. – Затараторила и слово вставить не даёшь.

– Прости, просто… найти деньги итак сложно. А если это ошибка, получается я потом буду кому-то должна. А если в этом меня обвинят? Если надо куда-то сообщить?

– Полина, – смотрит укоризненно на меня. – Никаких фондов, деньги пришли от частного лица. Некий Смирнов Григорий Степанович, – ошарашивает меня девушка. – Знаком? По лицу вижу, что да.

– Да, – тихо отвечаю. – Но как? Когда успел? Он ведь в больнице…

– Эти вопросы не ко мне, перевод пришёл к нам рано утром, – говорит Ирина, и в моей голове складывается пазл.

Вчера я говорила дяде Грише, что продаю машину и озвучила для чего. Мы давно знакомы, и он знает про аварию, в которой погибла моя мама, а отец остался прикован к кровати. Но он так же знает, что я не стала бы брать деньги, как не брала все сто раз, что он мне предлагал.

– Когда операция? – спрашиваю, решив, что с дядей Гришей разберусь позже.

– Через неделю, сейчас идёт подготовка. Сдадим все нужные анализы, проверим, в каком состоянии организм и, в первую очередь, сердце, чтобы избежать плохого исхода, – проговаривает профессиональным тоном.

– Поняла, – киваю, на несколько секунд замолчав. – От меня что-то ещё требуется? – интересуюсь, сжимая сумку в руках.

– Сегодня нет, – задумчиво отвечает. – Точно, пока ничего не надо.

– Тогда я зайду к папе и потом вернусь в город, – говорю я и встаю на ноги. – Спасибо тебе.

– Да я что, моё дело – бумаги, – улыбается мне. – Может, перед отъездом кофе выпьем? – спрашивает, вставая и провожая меня к выходу.

– Можно, – киваю. – Зайду, – улыбнувшись одними уголками губ, я выхожу из кабинета.

Открыв двери в палату отца, натыкаюсь на медсестру, которая говорит, что папа только заснул. Я всё равно подхожу к его кровати, сажусь рядом и, взяв его за руку, наблюдаю за его мирным сном.

– Ты так постарел, пап, – шепчу, аккуратно поглаживая тыльную сторону его ладони. – Знаю, как тебе сложно лежать столько времени неподвижно. В тебе было столько энергии, что стоять на месте для тебя сродни смерти. Но мы справимся, плевать откуда деньги, я их верну потом, ты только встань и будь как прежде, – поцеловав его руку, я сижу ещё какое-то время, после чего выхожу, обещав приехать через несколько дней.

Выпила кофе с Ириной, а к вечеру села в машину и поехала к родному дому, что стал чужим уже давно. Когда подъезжаю, мне больше никто не открывает ворота, чтобы заехать во двор. Никто не выходит на порог, чтобы обнять и сказать «Добро пожаловать домой, дочка». Из кухни не пахнет мамиными блюдами, а по утрам никто не приносит мне свежих груш, сорваных прямо с нашего дерева в саду. Жизнь несправедлива, и самое страшное для ребёнка – это терять родителей. Спасибо Богу, что не забрал у меня и отца, неважно, в каком он состоянии, главное, что дышит и что мне ещё есть к кому приходить.

Как бы я не сдерживала себя, остановить поток слёз мне не удаётся, и я ложусь на кровать родителей, рыдаю до опухших глаз и засыпаю. Просыпаюсь рано, когда солнце только выглядывает из-за горизонта. Выхожу на крыльцо, вдыхаю утренний свежий воздух и прохожусь по двору.

– Полиночка, – раздаётся женский голос.

– Доброе утро, тёть Вер, – здороваюсь с женщиной. – Вы что так рано? – спрашиваю я, делая шаг к ней.