Ты должна была знать

– Рада, что вы пришли! – с обычной приветливой улыбкой воскликнула хозяйка, на этот раз обойдясь без «народа». Потом сообщила, что закончится праздник в четыре. И наконец прибавила, что один из консьержей с радостью вызовет для Грейс такси.

Привратник вызовет такси.

Ошеломленная Грейс направилась к двери, потом шагнула в лифт и начала долгий спуск на первый этаж. В доме, где выросла и до сих пор проживала Грейс, консьержи были по большей части ирландцы, болгары или албанцы. Приветливые ребята, сами живущие в Квинсе и состоящие в местных добровольческих пожарных отрядах. Показывают тебе фотографии своих детей, всегда готовы и придержать дверь, и поднести сумку. Иногда их забота становится даже немного навязчивой, так что приходится махать рукой и говорить «я сама». И конечно, такси они тоже вызывали. Как же иначе? Грейс знала, что вызывать для жильцов такси входит в обязанности консьержа, – говорить ей об этом не надо было.

Тем утром, выйдя на Парк-авеню, Грейс чувствовала себя будто наивная Дороти из фильма «Волшебник страны Оз», которая из черно-белого Канзаса перенеслась в цветной сказочный мир. Квартира Линси располагалась в знаменитом доме – даже в скандально знаменитом. В свое время здесь обитало немало гангстеров. Здесь же проживал папин деловой партнер. Грейс много раз праздновала Новый год в квартире на несколько этажей ниже апартаментов Линси. Каждый раз на ней было подобранное мамой платьице и лакированные кожаные туфельки из «Тру Тред», а в руках – детская сумочка. Конечно, с тех пор декор в холле изменился – и, пожалуй, не один раз. Грейс уже с трудом припоминала шикарные интерьеры своего детства, вдохновленные эпохой джаза. Теперь кругом были только гранит, мрамор, гладкие металлические поверхности и высокие технологии. Консьержи в униформах, охранники в штатском, только намеком дающие потенциальным нарушителям понять, кто они. И вот, из этого холодного, какого-то отталкивающего богатства Грейс шагнула на городскую улицу. Была весна, и посередине на клумбах с невероятно дорогой землей пробивались к прятавшемуся за облаками весеннему солнышку ярко-розовые и желтые цветы. Сколько лет Грейс каждый год видела эту картину? Сколько раз любовалась рождественскими елками, статуями Ботеро и стальной скульптурой Луизы Невельсон на Девяносто второй улице – той самой, которая считается воплощением Манхэттена? Грейс даже помнила крест, в честь праздника всю рождественскую ночь светящийся на здании «Метлайф», – впрочем, тогда это еще было здание «Пан-Америкэн». В те времена вид креста, освещающего Парк-авеню, не вызвал никаких комментариев и уж тем более общественного возмущения представителей других конфессий и атеистов. Вот какие давние времена помнила Грейс.

Значит, консьерж с радостью вызовет для нее такси?.. Нет, это не мой город, думала Грейс, сворачивая на север и шагая по улице. Когда-то был ее, а теперь – нет. Жить где-то еще Грейс не приходилось – за исключением тех лет, что она провела в колледже. Более того, Грейс даже никогда не задумывалась о том, чтобы перебраться в другой город. Впрочем, в Нью-Йорке постоянство достоинством не считается. Все-таки странный это город – вновь прибывших принимает сразу, стоит лишь высадиться из автобуса, самолета или любого другого вида транспорта. Здесь нет характерного для большинства других мест «испытательного срока», когда считаешься «чужаком», «неместным» или «северянином» и только твои правнуки удостаиваются наконец чести считаться «своими». В Нью-Йорке же вливаешься в кипучую жизнь сразу и без промедления. Главное, чтобы было куда идти, и присутствовало желание добраться туда как можно быстрее – тогда тебе с ньюйоркцами по пути. Здешним жителям нет ни малейшего дела до твоего акцента, их не интересует, входили ли твои предки в число первых переселенцев. Достаточно того, что ты хочешь жить именно здесь, когда мог бы выбрать любое другое место. Впрочем, местные искренне недоумевают, как вообще можно предпочесть что-либо Нью-Йорку.