Ты, я и Париж

Тина решила, что это всего лишь уловка, способ выманить ее в гости. Ничего, за яблочный пирог с ванильным мороженым она готова простить мадам Розе и не такое. Когда Яна поправится окончательно, надо будет обязательно привезти ее в Париж. Этот чудесный город не виноват, что с ним у Тины связано столько горьких воспоминаний. Да и почему горьких? Ведь было и много хорошего: и прогулки по Латинскому кварталу, и поцелуи украдкой в Роденовском музее, и бесчисленные кафе, и…

Нельзя забывать такие чудесные моменты и такие волшебные места. Решено, она привезет сюда Яну, а пока можно будет побродить по Парижу одной.

Тину поселили в ту саму мансарду. Вряд ли мадам Роза сделала это специально, просто сейчас лето, разгар туристического сезона, другие номера уже скорее всего заняты. Не стоит искать особые знаки в случайностях.

А мансарда совсем не изменилась, даже обои, кажется, прежние, только выгорели немного. И чугунная ванна на львиных лапах на месте. Тина провела пальцем по кое-где уже потрескавшейся эмали, грустно улыбнулась. Ее, мать-одиночку, поселили в номер для новобрачных, в тот самый номер. Не видать ей теперь покоя, слишком многое связано с этой мансардой…

Перелет ее утомил. Казалось бы, какое тут расстояние? Вон мадам Роза вообще считает Лондон пригородом Парижа, а она устала. Или это пронзительное, щемящее чувство и не усталость вовсе, а ностальгия? Столько лет прошло, а вокруг ничего не изменилось. Она вот изменилась, поумнела, помудрела, а мир остался прежним. А может, отель мадам Розы — это такое особенное место, где время оборачивается вспять?

Нет, не вспять. Если бы вспять, то рядом был бы Ян, а Яна нет. Хуже того, он обещал навестить дочку, а сам даже не позвонил. Конечно, он бизнесмен, занятой человек и мотаться между Москвой и Лондоном ему не с руки, но ведь он обещал. Яна теперь знает, что у нее есть папа, и расспрашивает о нем каждый день, а он не приезжает и не звонит…

Невеселые мысли прервала трель мобильного телефона. Тина взглянула на определитель — номер был ей незнаком. Может, ошиблись?

Отвечать на звонок не хотелось. Она бы, пожалуй, и не ответила, если бы звонивший не оказался так настойчив: телефон трезвонил уже больше минуты.

— Алло?

— Пташка?..

От голоса, до боли родного, заныло сердце. Как давно он не называл ее Пташкой…

— Да, — она нашла в себе силы ответить.

— Нам нужно поговорить.

Воздуха не хватало, голос в телефонной трубке как-то странно действовал на ее легкие. Вдохнуть еще получалось, а вот выдохнуть — никак. Тина вышла на балкон, облокотилась на перила, посмотрела на закатное парижское небо.

— Пташка, ты меня слышишь? Могу я тебя увидеть?

Небо было красивым: много пурпура и чуть-чуть червонного золота. Больше нигде в мире она не видела такого неба.

— Ты хочешь встретиться именно со мной? — Наверное, Ян оговорился, он собирается навестить их дочку.

— Да, я должен тебе что-то сказать. Что-то очень важное.

— Что? — Важные разговоры нельзя откладывать в долгий ящик, на то они и важные разговоры…

В трубке долго молчали. Тина уже решила, что возникли проблемы со связью, когда Ян снова заговорил:

— То, что я собираюсь тебе сказать, не для телефонного разговора.

— Говори. — Ладонь взмокла, и Тина едва не выронила мобильник. Ничего хорошего ее не ждет. Сейчас Ян скажет, что сделал для них с дочкой все, что было в его силах, и теперь ему нужен развод. Скорее всего хозяйке остроносых шлепанцев не нравится сложившаяся ситуация. Тина ее понимала, ей бы и самой не понравилось…

— Я к тебе приду.

— Это будет сложно. Говори сейчас.

— Пташка, — его голос внезапно охрип, Тине показалось, что Ян тоже волнуется, — Пташка, давай попробуем все сначала.

— Что — сначала? — Она еще ничего не поняла, но ноги вдруг предательски задрожали.

— Я не хочу разводиться.

— Почему? — Ей все-таки пришлось сесть, прямо на выложенный плиткой балконный пол. Теперь на закатное парижское небо Тина смотрела сквозь чугунные завитушки перил.

— Тина, как ты себя чувствуешь? С тобой все хорошо?

— Да, все в порядке. — Она крепко-крепко зажмурилась. — Ты не ответил на мой вопрос.

— Я люблю тебя, Пташка! Тебя и наших детей! И не смей сидеть на холодном полу, беременным это вредно…

— Ян…

— Все, Пташка, я скоро буду у тебя! В трубке послышались гудки отбоя.

Ян сунул мобильник в карман, вытер влажный от испарины лоб. Вот и все, вот он и сказал самое главное.

А она расстроилась или испугалась. Отсюда, из кафе напротив отеля мадам Розы, он не мог видеть ее лица, только тонкий силуэт на черном фоне балконной двери.

Белый сказал, что Тина беременна. По его собственным подсчетам, получалось, что срок уже почти пять месяцев. А где живот? У беременной женщины обязательно должен быть живот и особенная грациозная неуклюжесть, и походка вразвалочку. Он точно это знал, читал в специальной книжке про беременность всю дорогу от Москвы до Парижа.