Ты любишь науку или нет?

— Пойдем отсюда, — сказал он Фуне и потянул его за рукав.

Фуня, не глядя, отмахнулся.

— Что вам от нее надо? — спросил он тем же голосом.

Главный стоял уже лицом к Фуне, улыбка на его узкой морде стала уж совсем скверной. Витик понял, что надо спасать положение.

— Тебе что, жалко ответить? — спросил он миролюбивым тоном. — Интересно ведь.

— Мотайте отсюда! — повторил Длинный и отвернулся к девчонке. Видимо, тон Витика его успокоил.

— Девчонка ведь, — сказал Витик. — Зачем она вам?

— Слишком много о себе понимает, — ответил другой мальчишка, юркий и пониже первого. Морда у него была как у шакала Табаки из мультика «Маугли». — Даже отвечать не хочет, нос кверху и идет, будто тебя нету. Прынцесса! — Мальчишка прикрыл глаза, задрал подбородок, опустил углы губ и завихлялся, изображая принцессу.

— Иностранка, — вдруг произнес Фуня.

Лицо у него стало странное: решительное и растерянное одновременно, челюсть вперед, рот сжат, а глаза за очками часто моргают.

— Полячка она, — сообщил третий мальчишка, толстоватый, с тупой сонной рожей. — Мать говорит: поляки все нос дерут.

— Она-то при чем? — удивился Витик.

— Сказано: мотайте отсюда! — вдруг озлился Длинный. — А то поможем.

— Отпустите ее сейчас же! — категорически заявил Фуня и топнул ногой. — Ну?!

— Чиво-о?! — изумился Длинный и шагнул к Фуне. — Тебе-то чего надо, клопик очкастый?

— Уй-ди! — раздельно и твердо произнес Фуня и уперся руками в Длинного, стараясь его отодвинуть.

Витик стоял, не зная, что делать.

Девчонка отняла руки от лица.

Длинный с горестным видом поглядел по сторонам, будто растерялся от жестокой обиды, потом положил пятерню Фуне на физиономию и резко толкнул. Фуня качнулся назад, попятился, попятился все быстрее и быстрее и грохнулся, задрав ноги. Девчонка взвизгнула. Фуня секунд пять лежал неподвижно, потом заскреб ботинками, перевернулся на четвереньки и стал хлопать ладонью по асфальту, разыскивая очки.

— Бедный, упал! — сказал Длинный, и двое других захохотали. — Ну, ты, забирай своего мопсика и убирайся, пока я добрый! — приказал он Витику, сузив глаза. — А то и ты упадешь.

Витик оглянулся. Фуня уже нашел очки и нацепил их на нос.

— Ну! — грозно повторил Длинный и шагнул к Витику.

— Пойдем, Фуня, — сказал Витик.

Фуня ничего не ответил, и Витик понял, что придется драться. Не оставлять же его одного против троих. Витик изобразил на лице смятение и сказал нарочно вздрагивающим голосом:

— Зачем ты так? Нехорошо ведь…

— Нехорошо, — ласково согласился Длинный. — А сейчас будет еще хуже.

— Ладно, уходим, — сказал Витик и вдруг врезал Длинному прямо в нос.

Прием этот был рассчитан на бой с противником, превосходящим в силе и численности. Получивший удар, как правило, хватается за нос, тратя на это несколько секунд, еще секунд пять разглядывает кровь на ладони и только потом бросается на врага. Его помощники от неожиданности тоже сначала пялятся на своего предводителя и бросаются в бой только вместе с ним. И тут у защищающегося есть шанс сбежать. Прием был отработан в дворовых и школьных схватках, так что получилось как надо: Длинный, зажмурившись, держался за нос, а двое других таращились на него открыв рты.

— Беги! — крикнул Витик девчонке.

Та, подхватив сумку, рванулась за угол.

— Скорей! — повернулся он к Фуне.

Но тот стоял, глядя на девчонку, и никуда бежать не собирался.

— Бежим, дурак! Изобьют! — снова отчаянно крикнул Витик.

И тут на него налетели Длинный и тот, второй. Витик принял бой, понимая, что ничего хорошего его не ждет.

«Конец! — думал он, вертясь и отбиваясь на пределе. — Хорошо, что хоть толстый больше им мешает, чем помогает. Хоть бы до Фуньки дошло наконец побежать. Нет, поздно…»

Его сбили с ног, навалились сверху, несколько раз сильно ударили ногой в бок.

«Длинный. Он, гад!» — подумал Витик, прикрывая руками голову.

И в этот момент раздался леденящий душу вой, такой страшный, что у Витика ослабели руки и ноги, а трое гадов сразу отскочили от него. Он поднял голову и увидел, что Фуня со здоровенной гнутой ржавой трубой наперевес несется на них и воет, как сирена. Секунду все, окаменев, смотрели на него, и вдруг длинный взвизгнул: «Псих!», скакнул в сторону и, пригнувшись, помчался прочь. За ним кинулись оба его дружка. Фуня продолжал нестись теперь уже на одного Витика. Спасаться было поздно. Витик зажмурился, натянул ветровку на голову и замер. Фуня споткнулся об него, еще раз врезав в бок, рухнул, труба со звоном и грохотом стукнулась о стену дома в том месте, где только что стояла девчонка. Фуня тут же вскочил, схватил трубу и стал оглядываться, но враги были уже далеко. Девчонка выглядывала из-за угла дома — был виден один глаз и рот, распахнутые во всю ширь.

Витик сидел на асфальте, приходя в себя. Каждый вдох отдавался в боку болью. Фуня стоял рядом, вертя головой.

— Ветровку порвали, — констатировал Витик. — Что я теперь матери скажу? А все из-за тебя, дурака. Зачем ввязался, почему не побежал, когда я крикнул «беги!»? А если у меня ребро сломано? Вот не поедем никуда — ты будешь виноват!

— Мы ее спасли! — выкрикнул Фуня. — Правда, она очень красивая?