Ты маньячка, я маньяк, или А пес его знает

— Не шуми! Шуман ты мой экзальтированный! — рявкнула Ева. — Разве я виновата, что тебя не возможно понять?

— Прекрасно ты все понимаешь! Сейчас же мне признавайся, ты ему отдалась?

Заметив решимость подруги, Ева струхнула.

— Не сразу, не сразу, — оправдалась она.

Евдокия убилась за брата:

— Боб еще и настаивал! Горе мне горе! Вот же дурак! — вынесла приговор она.

— Почему это он дурак? — обиделась Ева.

— Потому, что позарился на тебя! — откровенно ответила Евдокия и передразнила подругу: — Ах, кровь! Ах, капельки-лужицы! А самой Боб мой понадобился! Какая же ты коварная!

— Дусенька, кровь правда была. Твой Боб ее видел.

— Не зли меня, Ева! В гневе я просто страшна!

— И без косметики тоже, — вставила та, чем окончательно разъярила подругу.

— А вот ты как! — набросилась на нее Евдокия. — Не ты ли мне пела, что я хорошенькая?

Ева напомнила:

— А не ты ли мне говорила, что дружба — это самое приятное состояние вражды.

Евдокия отрезала:

— Все приятное в прошлом! С тех пор, как ты совратила Боба, осталась только вражда!

— Я совратила Боба? — задохнулась от возмущения Ева. — Твой Боб удивил даже меня! За малым я не сошла с ума! Падала в обморок даже моя кровать! Стены мои краснели, когда он…

— Хватит! — взвизгнула Евдокия. — Слушать тебя не хочу!

— А я не хочу говорить о том, как ваш хваленый Боб развращал твою бывалую подругу, то есть меня!

— Вижу, ты издеваешься! Вон! Во-оон с моих глаз! Больше ты мне не подруга!

Ева остолбенела.

— Дуся, я не ослышалась? Дуся, ты гонишь меня? — растерянно прошептала она, и в мыслях не держа уходить.

Евдокия, словно очнувшись, вздрогнула и заплакала.

— Мне больно, больно, Евусик, — причитала она. — Я так своего Боба люблю!

Ева зашла в тупик.

— Да что тебя не устраивает? — поинтересовалась она. — Разве мы с Бобом пара плохая?

Евдокия вытерла слезы и заявила:

— Ты, Евусик, старуха!

— Оба-на! — выдала Ева. — Мне 29, ему 26! Разница плевая! Хочешь, чтобы его окрутила писюшка?

— Ему не такая, как ты, нужна!

— Ах вот оно что! Не ты ли меня хвалила? Еще недавно я ох как тебя устраивала!

— Как подруга — да, а как жена Боба ты никуда не годишься. Ты лентяйка и будешь ему изменять!

— Ну-у, верности я не обещаю, — задумчиво ответила Ева и с жаром продолжила: — Но в наше время верность и не нужна. Главное — это карьера. А у меня есть и красота. Слышала бы ты, какие Боб пел мне дифирамбы. Сначала я ему не поверила, а утром сегодня принарядилась, глянула в зеркало и чуть сама не влюбилась в себя.

— В себя ты давно влюблена, — заверила Евдокия.

Ева с ней согласилась:

— Да, я в моем вкусе. Что ж тут плохого?

— Плохого не видела бы совсем ничего, когда бы речь не зашла о брате.

— Ах вот оно что! Не ревнуй, я Боба сильнее люблю.

— Сильнее себя?

— И тебя тоже, — заверила Ева.

Евдокия ехидно отметила:

— Хоть что-то приятное ты сказала.

— Не обижайся, всего лишь стараюсь быть откровенной с будущей родственницей. Ведь ты мне теперь золовка.

— А ты мне невестка?

— Точно.

— О, горе! Невестка старуха! — сокрушенно воскликнула Евдокия.

Ева ее успокоила:

— То, что я старше, совсем не помеха. Молодые слишком тяжело и конкретно смотрят на жизнь. Они чрезмерно много хотят, часто к мужьям придираются. Совсем недавно и я такою была, а с возрастом в моей голове появилась приятная легкость.

— Твоя легкость в народе дурью зовется. Как хочешь, Евусик, но тебе обещаю только одно: буду настраивать Боба против женитьбы, сил не жалея.

Подруга совсем не обиделась.

— Чудесно! — обрадовалась она. — Дусенька, я обожаю соревнования! Посмотрим еще кто кого!

— А зачем ты пришла? — наконец-то озадачилась Евдокия. — Если тебя уже не тревожит кровь…

Ева всплеснула руками:

— Тут столько всего произошло! Ирка-дура руки почти на себя наложила! Этот Зая, этот ее импотент-муженек точно в гроб нашу подружку загонит!

— Она же в Париже! Кстати, ты не знаешь, зачем Ирка туда летала?

— Реструктуризировать Заин супружеский долг в рамках парижского клуба.

— Что-что?

— Понимаешь, Зая или не может, или не хочет, козел, отдать Ирке супружеский долг, просит списать, — пошутила Ева и уже серьезно добавила: — Редактор ее послал материал какой-то важный готовить. Прилетела сегодня и сразу в петлю полезла.

— О, господи, почему?

— Да из-за Заи! Говорю же, этот урод когда-нибудь точно ее угробит! Бедная Ирка!

— А сейчас она где?

— У себя дома, нас ждет.

Евдокия, вылетая в прихожую, призвала подругу:

— Так что же мы тут сидим? Надо ехать на помощь Ирке!

— Я же за этим к тебе и пришла, — с трудом поспевая за ней, пробубнила Ева.

Уже в лифте Евдокия вспомнила про бедного пса и вернулась. Пенелопа убрала его на балкон.

— Дуняша, надо бы с животинкой что-то нам сделать, — посетовала она. — Был бы он поладней, пристроила бы в деревню к сестре, а так, просто не знаю как быть. Но в доме ему нельзя оставаться. Не ровен час, Леонид Павлович на обед пожалует, а тут…

Пенелопа горестно развела руками и, закатив глаза, предсказала:

— Тогда не сдобровать ни мне, ни тебе, а псину он просто убьет.

Евдокия задумчиво уставилась на собаку.

«Я очень рассчитываю на тебя», — прочитала она в его грустных глазах и решилась: