Ты меня (не) купишь

– Вы забываетесь, они мои подчиненные. Сами дали мне над ними власть. А я не позволю вам опорочить свое имя. Вы на эмоциях девчонку придушите, потом всю жизнь проклинать себя будете. Захотите кулаки почесать, о своей училке вспоминайте, – советует он и выходит из палаты.

Черт, Бабочка, прости, я так и не прочитал твое сообщение…

Глава 13. Дарья

Он так и не прочитал мое сообщение… Лишил меня сна и покоя, гнусно посмеявшись. Раскусил мой блеф и использовал мое же оружие. Заставил поверить…

Какая же я дура!

Проверяю телефон каждую минуту, потом каждые пять минут, потом – пятнадцать, полчаса, час. Даже в школе на уроках заглядываю в мессенджер при любой возможности.

Не отвечает. Не пишет. Не звонит. И Артура в школу сегодня не отправил. Наверное, так испугался, что решил спрыгнуть. Чувствую себя последней идиоткой. О чем я только думала, признаваясь ему в интимных вещах?! Я замужняя женщина, уважаемый учитель! Повелась на сладкие песенки какого-то соловья. Боже!

Едва раздается звонок с последнего урока, дети расходятся, а я хватаю телефон и удаляю сообщение и у себя, и у него. Раз он полчаса не смог вытерпеть в ожидании ответа, то нет смысла на что-то надеяться. Пусть теперь гадает, что же я ему написала.

Никак не могу сконцентрироваться ни на проверке тетрадей, ни на родительском собрании. Еще и Елена Михайловна напоминает о предстоящем педсовете.

– Не забудьте подготовиться. Нужно представиться коллегам.

– Да, конечно, – киваю я без особого энтузиазма. – Елена Михайловна, а Роман Алексеевич Чеховской не сообщал вам о переводе Артура в другую школу?

– О переводе? – удивляется она. – Нет. А должен был? Не удалось индивидуальное занятие?

– Просто Артура сегодня не было на занятиях…

– Так выясните – почему, – строжится директор. – Вы же не первый день работаете, Дарья Николаевна. Знаете, что все пропуски учащихся должны контролироваться.

– Извините. Конечно, я выясню. Сейчас у меня родительское собрание. Надеюсь, Роман Алексеевич придет. Если нет, то обязательно созвонюсь с ним.

– В следующий раз суетитесь с утра. Мало ли что с ребенком!

Какой замечательный день! Самое время получить первый выговор от нового начальства и окончательно разбитой отправиться к свекрови, чтобы Степа потом месяц высказывал мне, какой кислой я была в гостях у его мамы.

Неизбежно и то, что на родительском собрании, на котором Чеховской, естественно, не появляется, я веду себя не так, как хотелось бы. Кажется, слишком жестковата и дезориентирована. Я с трудом формулирую ответы, путаюсь, запинаюсь, и у родителей явно складывается не самое лучшее впечатление обо мне. На лицах некоторых так и застывает вопрос: «И эта недотепа учит мою деточку?» Приходится извиняться и объяснять, что я очень волнуюсь. Я беру их своим креативным подходом к урокам и мероприятиям, и нам удается разойтись на позитивной ноте, не смотря на то что значительную часть времени обсуждалось поведение Артура Логинова. Чеховской даже в свое отсутствие – центр внимания. Все бы отдал, чтобы увидеть и услышать, как одна из мамочек-одиночек вступается за него и откровенно врет, что ее дочь очень хорошо отзывается об Арти.

Эх, зря стараешься, дамочка! Даже будь Чеховской здесь и положи на тебя глаз, ничего тебе не светит. Затащит в постель, получит свое и забудет, как звать.

Попрощавшись с последними уходящими родителями, я опускаюсь в кресло и выдыхаю, беря телефон. Прятаться от реальности глупо. Как бы она ни наступала себе на горло, я не должна проявлять слабость. Пересилив себя, отыскиваю контакт «Чеховской Р А» и стискиваю зубы в желании переименовать его в «Урода». После нескольких глубоких вдохов жму на значок трубки и прислушиваюсь к монотонным гудкам. При каждом из них мое сердце делает тяжелый удар и едва не останавливается. Как же это нелепо – звонить ему после вчерашнего! Решаю, что если не примет вызов после пятого гудка, скину и все школьные вопросы впредь буду решать с Лучианой и Верой Ивановной.

Чеховской отвечает после четвертого. Устало, хрипло и почти невнятно. Слышать его голос – пытка. И я не могу разобраться: сладкая она или мучительная. Так или иначе – она травмирующая.

– Только давай без истерик, – вдруг начинает он разговор с этой странной фразы, вместо того чтобы промурлыкать: «Соскучилась, Бабочка?»

– Роман Алексеевич, это Дарья Николаевна. Вы, видимо, меня с Кристиной перепутали…

– Я тебя ни с кем не перепутаю, – отвечает он все тем же полумертвым тоном. – Вижу, что психанула, сообщение свое снесла. Значит, призналась там в чем-то сокровенном. Только зря обиделась, Бабочка. Не по своей воле я вовремя твое откровение не прочитал.

– Роман Алексеевич…

– Тс-с-с, – шикает он. – Учительским тоном разговаривать со мной по ночам будешь. А сейчас меня слушай. Я ни единым словом тебе не солгал. Все, что написал, чистая правда. Не верь, но я ждал твоего ответа. Просто на меня такое дерьмо свалилось, что нихрена мне сейчас не до романтики, Бабочка. Прости.

– Что случилось? – спрашиваю я на автомате, и горло сдавливает невидимой петлей. – Что-то с Арти?