Ты мне не запретишь! (СИ)

-Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! - сухо, по-рабочему, поздоровалась я.

Он хотел зайти, но я шагнула вперёд и преградила ему дорогу:

-Вы куда?! Здесь Вам делать нечего!

-Дело серьёзное! Я предупредить хочу!

-О чём? Говорите здесь.

- Разговор не для посторонних ушей!

-Здесь! В квартиру я Вас не пущу!

-Эх, упрямая ты! А я здесь отказываюсь говорить!- он, как нарочно, бросил мне вызов.

У меня уже не было терпения: тошнота подкатывала к самому горлу. Выставив перед собой оружие, я навела его на генерала.

-Тогда, пошёл вон!

Он досадно поморщился:

-Ира!

-Я Вам - не Ира, а полковник Зимина!

-Прекрати! И я тебе тоже - не мальчишка!

-Уходите немедленно! Вон отсюда! –мои нервы были напряжены до предела, чтобы прогнать его, решилась на отчаянный шаг, - Сейчас яйца отстрелю! – я нацелила ствол пониже.

Он махнул рукой:

-Ну, и хрен с тобой, пропадай! Хотел, как лучше. Буду я ещё тебя уговаривать!- он начал спускаться по лестнице.

-Без Вас обойдусь!- я захлопнула дверь.

Дурнота подступала неотвратимо, и я рванулась к туалету. Как мне было плохо! Кажется, все мои внутренности выворачивало наизнанку. Неужели, начинается токсикоз? Так некстати!

О чём меня хотел предупредить Грачёв? Может, не стоило срываться на него, а надо было выслушать? Чего уж теперь…

Уснуть долго не могла, ворочалась на кровати. Не давал мне покоя его визит! Почему-то беспричинно заныло сердце. И, как назло, Мише позвонить нельзя!

Потом я всё-таки уснула…

Утром встретилась с Зотовым. Он зашёл в мой кабинет, радостно улыбнулся , поцеловал меня.

-Миш, всё нормально?

-Всё отлично! – успокоил меня .

-Вот и хорошо! Знаешь, вчера твой отец приходил, о чём-то поговорить хотел. Но, я не пустила его в квартиру, пистолетом пригрозила и прогнала.

-Ничего себе! -засмеялся он, обнял, - Отчаянная ты у меня! А, о чём он поговорить-то хотел?

-Миш, я не знаю! – я вздохнула расстроенно, призналась ему, - У меня тошнота подкатила, а тут он! Не могла же я при нём…

-Выдать себя не хотела? Ладно, не грузись! Я позвоню ему и постараюсь всё выяснить! – он опять успокаивал меня.

Я улыбнулась, но смутное чувство тревоги меня не покидало.

…

========== «Преступление и наказание» ==========

День клонился к вечеру. Я устроила небольшое совещание. Климов, начальник МОБ, был в отпуске. А у меня в кабинете сидели Костя Щукин и Лена Измайлова, вернее, начальник следственного отдела и начальник дознания. Ждали укатившего куда-то по делам начальника криминальной полиции. Он обещал быть с минуты на минуту.

Наконец, он появился. Буквально , влетел в мой кабинет. Взволнованный, бледный, желваки ходуном ходят! Как-то нервно присел за стол, дышал резко, словно за ним гнались.

Я смотрю на него и, чувство тревоги, что было у меня внутри, начинает расти. Я забыла про присутствующих, не выдержала:

-Миш, случилось что?

-Ирина Сергеевна, они запись восстановили! - упавшим голосом ответил мне Зотов.

У меня потемнело в глазах, голову обнесло, стало невыносимо жарко в груди. А сердце словно заледенело и оборвалось. Оно опять ушло куда-то вниз. Я почувствовала, что сейчас упаду, схватилась руками за столешницу. Если бы не сидела в кресле, а стояла – сразу рухнула бы на пол. Говорить не было сил: горло пересохло, язык прилип к гортани. Только мысль неотвязно билась в мозгу: «Это - всё? Это - всё! Это –всё…»

-Какую запись? – не поняли Лена и Константин, переглянулись.

Михаил, видя моё состояние, бросился ко мне, взял меня за плечи, смотрел в глаза:

-Ира, успокойся! Ещё ничего не потеряно! Ещё можно как-то исправить, переиграть, - он лихорадочно соображал.

Я смотрела на него невидящими глазами, потом словно вернулась в реальность:

-Миша, надо им сказать… Я больше не могу держать это в себе… Я признаюсь!

-Не надо, Ира! Чего ты этим добьёшься? Я всё устрою, не переживай! Не волнуйся, я прошу тебя!

Но, я уже не слушала его. Груз вины так невыносимо давил, что я, действительно, уже не могла больше. Набравшись сил, я осипшим от волнения голосом, скорее выдохнула, чем сказала:

-Лена, Костя! Катю Русакову убила я…

А, буквально, за пару секунд до моего признания, в кабинет заглянул Ткачёв:

-Ирина Сергеевна, можно? Ой, извините.

С окаменевшим лицом он скрылся за дверью…

Зотов схватился за голову, с силой протёр отчаянное лицо ладонями:

-Ира, зачем?! – он досадно поморщился.

А мне уже было всё равно. Я думала, что признавшись, облегчу свою боль, свою истерзанную, опустевшую душу. Но, стало только ещё хуже, ещё тяжелее. Теперь я боялась непонимания от своих близких людей, моих друзей!

Измайлова и Щукин сидели с округлившимися глазами, с отрешёнными, ничего не понимающими, лицами.

Щукин, от неожиданности открывший рот, пришёл в себя первым:

-Что?! – до него, видимо, ещё не совсем дошёл смысл сказанного мной.

Лена испуганно посмотрела на меня, спросила с недоверием :

-И-и-ра, это … правда?!

-Да, правда! Я не видела другого выхода: Катя написала заявление в Прокуратуру, она могла всех нас сдать, даже не желая того.

Щукин глянул на Зотова:

-Ты об этом знал?!

-Знал! – признался майор.

-Что это за запись? – допытывался Константин.