Ты мое Солнце

Серые, грязные стены раздражают глаза, сжимаются и давят на давно болевшую голову. Монотонная пульсация в висках заставляет прищуривать глаза. Запах сырости и земли глубоко оседает в ноздрях, покрывает грязью нежную слизистую. Эд аккуратно спускается по узкой и очень крутой лестнице. Шаг за шагом погружается в темноту подвального помещения. Каждый неровный вздох отражается болью в голове и напоминает о работе. О той грязной части, которую Эдуард старается сразу же забыть после того, как за ним закроется железная дверь подвала. Он спускается нарочно медленно и уже представляет, как будет оттирать свое тело, как мягкая теплая вода поможет смыть запах крови и горячей плоти, а если повезет, то и воспоминания. Потом он долго будет напиваться, смешивая дорогой алкоголь, и забудется в объятиях кого-нибудь. Желчь подступает к горлу, и парень нервно сглатывает этот комок, набирает полную грудь сырого воздуха. Ему страшно, каждый раз страх переполняет сердце, бьется о грудную клетку белой птицей. Эд твердо идет по пустому темному коридору, вырывает с корнем эту птицу, не позволяет смущать душу. Он не может подвести того, чьи приказы важнее собственной души. С каждым шагом Эдуард начинает различать голоса, крики, стоны с примесью электрического жужжания. Звук его шагов громко разлетается по узкому пространству, разбивается о бесцветные стены и оседает на мокрую землю под ногами. Парень идет заученной дорогой, снимает с себя любимую куртку, автоматически проверяет карманы. Нащупывает телефон, внимательно смотрит на проснувшийся от прикосновения экран, который ослепляет глаза, и быстро выключает звук. Эд завершает свой недолгий путь у стальной двери. Он прикрывает уставшие глаза, договаривается сам с собой, что все быстро закончит. Когда он так оступился? Когда стал воплощением зла? Он задает себе эти вопросы каждый раз, когда стоит у этой двери и умирает. Хоронит все хорошее, что, возможно, в нем еще осталось, иначе никак, иначе не справится. Убеждает свою душу, что скоро вернется, возродится, что это последние мгновение перед жизнью. Парень толкает дверь и отключает все эмоции.

– Убирайтесь все вон! – с порога рычит он и откидывает куртку на ближайший ободранный табурет.

Он оглядывает такое знакомое помещение. Кидает разъяренный зеленый взгляд на двух своих бойцов, которые переглядываются и тихо врастают в землю. Они, как двухметровые дети, моргают ресницами в испуге, не ожидая такого гнева «папочки».