Ты мой луч света в кромешной темноте

Они прошли немного вглубь сквера, где как помнил Вячеслав росла именно Болгарская сирень. Стас шел за ним следом, смотря по сторонам, но его друг неожиданно остановился и приложив палец к губам прошептал:

–Тихо, видишь вон ту цыпочку на лавочке, ничего такая а?

– Не спорю симпатичная. И что, мы сюда за сиренью пришли или на девушек любоваться?,- нахмурился Татарин, он не привык говорить шепотом.

– А то, у меня поменялись планы. Хочу эту милашку к себе в постель, у меня четыре дня бабы не было,- мечтательно протянул мужчина.

– Ничего себе, какой большой срок,- съехидничал его друг: – Флаг тебе в руки, иди знакомься.

Аня услышала чьи-то легкие шаги и внутренне вся напряглась. На нее повеяло приятным ароматом парфюма, и кто-то сел рядом. Она не стала поворачивать головы, всё равно не увидит. Севший рядом заговорил, судя по голосу это был мужчина, и вероятнее всего молодой.

– Привет, красавица.

– Здравствуйте,- вежливо отозвалась девушка.

– У меня есть к тебе предложение. Не руки и сердца конечно, но мы могли бы для начала подружиться. Хочу предложить тебе шикарную прогулку в моем автомобиле.

Мужчина попытался взять Аню за руку, но она ее резко одернула.

– Никуда я с вами не поеду,- смело сказала она, но в голос все же закралась предательская дрожь.

– Хм, ну что же мы можем решить вопрос по-другому если хочешь,- Вячеслав достал пятитысячную купюру и показал девушке, не догадываясь, что она ее не видит.

– Я сказала нет!

Аня с большим трудом старалась не выдавать испуга. Она чисто интуитивно догадалась, что ей предлагают деньги. Все это было так мерзко.

Вячеслав от удивления округлил глаза. « Что эта девчонка о себе возомнила! Да на ней одежда за три копейки, ей что пять тысяч мало?»

– Так будет достаточно,- он приложил еще пятитысячную купюру.

Девушка попыталась неловко встать, чтобы уйти, но он грубо дёрнул ее за руку назад.

– Ты что о себе возомнила! Даже шлюхи столько не берут, сколько я предлагаю,- резко бросил Чигинский.

Аня была не просто возмущена, она была ошарашена. « Да, как он смет со мной так!» Из за усиливающегося страха, смешанного с негодованием Аня сама от себя не ожидая выкрикнула:

– Я не шлюха, понятно! Сам ты шлюха и если ищешь себе ровню, то это не ко мне!

Чигинский был в бешенстве, мало того что эта дрянь ни разу не повернулась в его сторону, она его еще и оскорбила. Он схватил её за волосы и наклонив к себе прошептал прямо в ухо, со злобой в голосе:

– Не хотела по хорошему, будет по плохому,- и тут-же отстранившись крикнул: – Татарин, в машину ее!

Через несколько секунд, ее уже подхватили чьи-то грубые руки и поволокли в неизвестном направлении.

– Нет, зачем?! Что вы делаете, отпустите меня! – сопротивляясь кричала девушка: – Моя трость, где моя трость?

Услышав про трость Вячеслав обернулся и увидел белую тросточку прислоненную к лавочке. « Слепая!? Тем лучше, проблем с ментами не будет.» Он забрал тросточку и пошёл вслед за другом и упирающейся девчонкой.

Аня кричала, чтобы её не трогали, но как назло именно сегодня в этой части сквера не было народу. Они приближались к дороге, где была припаркована их машина. Вот там уже было все непросто так, по тротуару туда-сюда сновали прохожие. Они остановились, и Аня почувствовала как что-то твёрдое уперлось ей в поясницу.

– Еще один визг и я тебя пристрелю,- раздался глухой голос с хрипотцой.

Мужчина снова схватил ее за руку, и ткнул дулом в позвоночник.

– Пошла!,- рявкнул он.

Аня похолодела от страха и на ватных ногах пошла вперед. Через несколько минут, она услышала шум проезжающих машин. Дуло пистолета перестало вдавливаться в спину, и тот-же хриплый голос тихо сказал:

– Если я убрал оружие, то это не значит, что в случае чего ты останешься живой. Так что иди и не вякай.

Аня поняла, они вышли на людную улицу, но боялась позвать на помощь. «У этого человека оружие, и могут пострадать невинные»,- подумала она, а по щекам потекли слезы. Ее запихнули на заднее сиденье автомобиля, а затем бросили тросточку в сложенном виде на колени.

– Ваша трость, мадам,- с издевкой произнес Чиг.

Аня почувствовала, как ее подвинули и сели рядом. Судя по запаху, это был тот первый мужчина, который сидел с ней на лавочке.

– Отпустите меня, пожалуйста. Ну, что я вам сделала?,- Аня предприняла еще одну попытку уговорить их роняя слезы.

– Что ты мне сделала, я объясню позже, не здесь,- раздалось над ухом.

Откуда-то, похоже с переднего сиденья, раздался еще один мужской голос:

– Братишка, ты охренел! Зачем она тебе? К тому же она инвалид по зрению.

– А мне пофиг, она мне понравилась. Так что визит к родителям отменяется.

– У тебя совесть вообще есть, отпустите ее,- взволнованно произнес человек впереди.

Аня в глубине души лелеяла надежду, что этот по видимому не плохой мужчина, уговорит ее отпустить. Ей было страшно, она поняла умолять бесполезно, а кричать и звать на помощь боялась.

– Братик, дорогой, а ты вообще у меня когда ни будь совесть видел. Слово то какое нашел, совесть. Татарин, выпихни этого малахольного из моей машины и скажи сопровождению пусть отвезут куда скажет.