Ты - мой парадокс

— Ну, коровы же не разговаривают. Вот и ты молчи. Может, не знаю, помычать для разнообразия. В крайнем случае, тявкнуть. Только бешенством не зарази.

Это вызвало ещё один приступ смеха, и преспокойно зашла на сцену. Точнее, «преспокойно». Волновалась я, не по-детски. Одно дело выступать, а другое дело петь. Для меня пение было всегда чем-то личным, как для Таньки рисование.

Женька — она естественно тоже была здесь — вышла на сцену, настроить камеру. При этом, ругаясь по телефону с Ксюшкой.

— Так, — ко мне подошёл Денис, — на чём играть умеешь?

Может, мне прикинуться дурочкой, и сказать, что я ничего не умею.

— На всём, — а-а, Тим — предатель.

— На всём? — переспросил Ден.

— Да, — кивнула я, — а знаешь, какой мой любимый инструмент?

— Какой? — Вау, со мной флиртуют.

— Нервы, — опять смех, — не одолжишь свои, а? А-то все добровольцы кончились…

— Извини, — он покланялся, — но этот инструмент занят.

От меня не ушёл тот быстрый взгляд в сторону той девчонки, которая вступилась за меня.

— Органы, может? — опять смех, — я так люблю играть с почками, или печенью. Но, с сердцем это выходит лучше, — быстрый взгляд на Лиса.

— Моё тело «от» и «до» занято на сегодня, могу поставить бронь на следующую неделю.

— Извини, Денчик, но твое тело меня не интересует, — махнула рукой, — раз нервишки и органы заняты, то свободен.

— Какие мы невежливые, Диана, — покачал головой лучший друг брата, — тебя братик совсем не воспитывает?

— Она меня бьёт, когда я её воспитываю, — вставил Тим, вызвав новый порыв смеха.

— Эх, ты, Ди, мальчиков бить нельзя! — пожурил меня Ден.

— Да, вы у нас нынче такие нежные, — опечалено вздохнула, подхватив цветочек, — дарю.

Денис сощурился, но цветочек принял, даже в свою шевелюру вдел.

— Так, что петь-то? — поинтересовалась я.

— На твое усмотрение, — начал Ден, но я быстро его перебила.

— На моё усмотрение? Правда? Протесты отклоняются, слова не возвращаются. Уважаемые слушатели, пристегните свои нервишки. Сейчас вам предоставят: трешь, вопли и слёзы. Удачного вечера.

Я взяла в руки гитару, задумавшись, чтобы спеть. Идей, конечно, было много, но всё меня останавливало.

А тем временем — вечерело. Закат спустился на землю, окутывая последними лучами солнца всё вокруг. Большая часть разбрелась, другая половина отправилась во второй лагерь, оставшаяся, тем не менее, не маленькая, группа осталась. Сразу завеяло романтикой и чем-то особым, колким душу. Парочки сидели в обнимку, перекидываясь взглядами, поцелуями, жестами и прикосновениями. Даже Тим незаметно пересел к Таньке, чуть задевая её плечом.

Я, присев на предложенный стул, провела рукой по струнам, делая первый аккорд, привлекая внимание. И тихим, но цепким голосом начала петь.

Не сводя взгляда с Артема, я звучно припевала слова, словно говорила и посвящала ему все слова.

После окончания первой песни несколько секунд была гробовая тишина. А-то, что мы находимся в лесу, заставило передёрнуть плечами. Потом, конечно, последовали аплодисменты, и даже свистки. Переведя дыхание, я взяла у Тимофея стакан с соком и полностью опустошила его.

— Дальше? — прохныкала я.

— Конечно, — раздалось разнобойным хором.

Я вновь присела на свой стульчик и положила гитару на колени, но играть не спешила. Несправедливость какая-то. Все спокойно сидят, отдыхают, ЕДЯТ, а я тут, между прочим, свою душу раскрываю! И что, что не мои песни. Пою-то их я!

Но, честно признаться, мне это понравилось, поэтому решила продолжить.

пела долго, плавно и медленно, растягивая этот очаровательный момент как можно дольше, но по истечению трех песен мгновение великолепия прошло, когда к Теме подсела какая-то девушка.

— Я прогуляюсь, — шепнула подруге, и, дождавшись её кивка, отправилась на полянку, которую увидела ещё утром.

Это, конечно, не очень безопасно, но зато тихо и одиноко. Именно это и настораживает.

— Эй, детка, — нет, это было сказано не мне, — перестань ломаться.

— Ты придурок, отпусти меня, — а голос был очень знаком. Даша?

Я быстро зашевелила ногами, стараясь не спотыкаться об всякую дичь. Подоспела я во время. Подруга Елисея, Дарья, стояла, прижавшись к дереву, а рядом с ней стоял какой-то парень.

— Слышите, — окликнула я их, — если вы хотите уединиться, то лучше это сделать в другом месте.

Парень обернулся, но я его не узнала. А вот дикое облегчение в глаза Демоновой мне было ясно видено.

— Шла бы ты отсюда, — сдержалась, чтобы не передёрнуться, — или хочешь присоединиться? Мы будем рады компании, правда, милая?

Так, надо срочно что-то делать. Только что? Почему в панической ситуации мозг отказывается думать?

«Голос завышай, дурра!»- эх, верные мои человечки!

— Нет, знаешь, — непринуждённо заговорила громче, повышая голос с каждым словом, — с маньяками иметь общих дел не собираюсь. Тем более, лес, антисанитария — не по мне. Не знаю, как вам…

Слава Богам, раздались шаги, а с ними и знакомы голоса.

— Диана, — Артем осёкся.

— Ты чего… — о, и Солнышко тоже тут.

Я вздохнула с облегчением, а вот Дашку срочно нужно спасать. А-то она скоро белее мела станет. Или уже, в темноте не видно.