Ты - Моя Душа

— Какой матерью ты станешь, если спишь до полудня?! — Лидия Георгиевна как всегда бесцеремонно валилась в квартиру, когда ее никто не ждал. Что общего между ее поздним подъемом и предстоящим материнством, Арина так и не поняла.

— Спасибо за поздравления насчет моей беременности, — съязвила она, но свекровь уже пошла в яростное наступление.

— Уму непостижимо! В холодильнике пусто! — Лидия Георгиевна всегда наведывалась к ним домой, словно инспектор государственной налоговой проверки. Она нагло шарила в ее холодильнике, шкафчиках, беспардонно отчитывала невестку, если считала, что вещь лежит не там где ей положено, даже если это личная вещь самой Арины. В общем, всеми силами Лидия Георгиевна пыталась показать нерадивой жене сына, что хозяйка из нее никудышная.

— Домработница придет позже, — она попыталась в очередной раз оправдаться, но свекровь было не остановить.

— А сама для чего? Докатилась! Уже лень в магазин сходить. Арина, какая из тебя выйдет мать, если даже жена из тебя… прости меня, Господи…

— Лидия Георгиевна, вы зачем пришли? — тихо спросила Арина, стоя перед ней как школьница на экзамене. Пульсирующая боль усиливалась, глаза резало от дневного света, а громкий голос свекрови бил по ушам и нервировал со страшной силой.

— Домработница! А ребенка тоже домработница воспитывать будет? — возмущалась свекровь, заваривая себе чай. — Почему, скажите на милость, от Сашеньки не забеременела Олеся?! Такая милая, славная женщина. Прекрасная хозяйка, мать из нее бы получилась отменная. Куда смотрел мой сын?!

— Лидия Георгиевна, — усилием воли заставив себя собраться, Арина повысила голос. — Со всем уважением, но идите-ка вы на х*й!

— Что?! — возмутилась оскорбленная свекровь. — Да как ты смеешь…

— Смею и прошу вас покинуть мою квартиру немедленно, — сказала Арина, прошла в коридор и открыла настежь входную дверь.

— Это дом моего сына! Ты не имеешь права…

— Ваш сын переписал квартиру на меня, а значит, я — хозяйка этой собственности. И я никому больше не позволю незвано приходить ко мне домой, оскорблять и отчитывать как пятилетнюю. Мы с Сашей разводимся, а значит вы мне теперь НИКТО. Поэтому, прошу вас, освободите помещение!

— Да ты… ты…

— Лидия Георгиевна, мне полицию вызвать, чтобы она вас выпроводила? — отрезала Арина, и покрасневшей от нахальства наглой невестки Лидии Георгиевне пришлось удалиться. Ох, с каким удовольствием Арина захлопнула за ней дверь! Она тринадцать лет мечтала о том, чтобы заткнуть чертову старуху. Саша никогда не вступался за жену. Он предпочитал сохранять швейцарский нейтралитет и постоянно отмахивался, когда Арина пыталась указать на то, что Лидия Георгиевна перегибает палку. У Саши на все был один ответ: “она моя мать”. Арина долгие годы терпела отвратительные вещи, которые свекровь ей высказывала. Но сегодня настал конец… У Арины даже мигрень прошла после того, как она выставила несравненную в своих жестких и никому не нужных комментариях свекровь.

Когда Арина была маленькой, у нее случались редкие, но чудесные дни: ее навещала мама. Когда она приходила, бабуля с порога поливала ее грязью, жутко критиковала и, совершенно не стесняясь, материла при ребенке. Мама всегда терпела. Ни одного слова наперекор не решалась высказать. Арина не понимала, почему ее прекрасная мама не может за себя постоять, почему она не выскажет бабуле все, что накипело, почему не защитит себя и Арину, она же взрослая! Но мама выбирала просидеть молча несколько часов и уехать, чтобы появиться вновь на пороге лишь через целый долгий год…

Для себя Арина давно решила, какой матерью собирается быть: как минимум той, которая умеет за себя постоять. Никогда ее ребенок не будет мучиться от жуткого стыда, когда его мать при нем поносят, а она трусливо молчит. Больше никто, ни свекровь, ни Аверин не ударят ее безнаказанно! Закончились хорошие деньки для этих чертовых «прокуроров», надевших белые пальто и широкополые шляпы, в которых они надменно осуждают ее образ жизни. Она сумеет защитить себя и своего ребенка. Арина станет лучшей матерью, чем была ее собственная!

Аверин пожалел о своих словах прежде, чем они успели сорваться с языка. Он действительно не хотел ее обижать. Просто он перенервничал. Ему невыносима сама мысль, что их печальная история может вновь повториться. И он же, в конце концов, сказал сущую правду: Арина виновата в случившемся несчастье! Если бы не ее эгоизм и необъяснимая страсть к театру, у них был бы ребенок. Только вот какая разница, прав он или нет, если его любимая женщина, ожидающая от него ребенка, горько скулила в подушку до самого утра?

Это была худшая ночь в его жизни. После случайно вырвавшихся неосторожных обвинений, жутко бледная Арина поплелась в ванную. Он слышал как ей плохо. Он орал как обезумевший, тарабаня в дверь и умоляя открыть, но эта женщина была глуха к его просьбам. А Саша просто хотел ей помочь. За то время, которое его беременная жена провела в ванной комнате, он раз двадцать звонил в скорую помощь и отменял вызов, до тех пор, пока его уже в открытую не послал на три буквы диспетчер.