Ты - Моя Душа

— Твою мать, Арина! — Александр отпустил голову Арины, и она сама задвигалась, жадно заглатывая член любимого до самого основания. Уже не в силах обуздать страстный напор, он подался вперёд, делая поступательные движения тазом. Пальчики Арины проскользили по животу и груди Александра, нашли его соски и сжали в сладко-болезненных тисках. Из груди мужчины вырвался тяжёлый рык и, висящий на самой грани срыва, огромный сверкающий ком начал свой стремительно набирающий скорость спуск.

Волна сладкой судороги покатилась от ног и головы, одновременно стремясь достигнуть своей волшебной цели, и через мгновение они столкнулись с беззвучным, разрушительным взрывом, растворяя реальность вокруг. Уши Александра заложило, как бывает при наборе высоты в самолёте, ноги вытянулись в струну, мышцы напряглись в немыслимом экстазе, и мужчина стал изливаться в плотно обхвативший член рот любимой жены.

Такой феерический оргазм бывает только с ней! С дьявольски обворожительной чертовкой, которая за секунду выбивает из него все остатки благоразумия и заставляет быть рабом ее колдовских чар.

Поднявшись с колен и хитро жмурясь, Арина довольно промурлыкала:

— Н-да, и никакого токсикоза!

— Господи, Арина, какая же ты пошлячка! — рассмеялся он, прикрыв ладонью лицо от смущения. Блаженно улыбаясь, Александр, не в силах даже поднять руку, зачаровано наблюдал, как прижавшись, Арина трётся щекой о его шею, пока он восстанавливает дыхание.

— Я просто немного боюсь… — прошептала она.

— Я понял. Мы повременим до тех пор, пока врач не скажет, что нам можно.

— Саша, — тихо позвала она его. — А ты, правда, ко мне вернулся? Просто завтра ты можешь передумать, а я буду чувствовать себя полной дурой.

— Правда. К тебе.

— Это из-за ребенка, да? Вернее, только из-за него? — в стотысячный раз за всю их совместную жизнь Арина завела разговор о чувствах. Аверин терпеть не мог все эти выяснения отношений. Сценарий был одинаковым. Она задаст вопрос, что он к ней испытывает, любит ли, он попытается отшутиться или отмахнуться, она обидится, затем последуют упреки, обвинения и грандиозный скандал. Каждый останется при своем мнении, никто ничего в этих бессмысленных спорах не выиграет, но жена упорно отказывалась признать свое неизменное поражение.

— А какая разница? — инстинктивно встал в оборонную стойку Аверин. Арина молча всматривалась в его глаза, пытаясь что-то отыскать в них. Она смотрела на него с выражением тоскливого ожидания и с обреченной на провал надеждой.

— Не скажешь… — внезапно тот яркий свет, который горел в ее глазах буквально несколько минут назад, нещадно померк. Она поежилась и попыталась отодвинуться.

— Иди ко мне, — он сильнее сжал ее в крепких объятиях. Он прекрасно знал, чего она добивается. Арина надеялась услышать от него пылкие признания в любви, заверения в крепкости их брака. Аверин мог ей купить практически все, чего она пожелает. Единственное, что он был не в состоянии ей дать: три проклятых, но таких важных для каждой женщины слова.

Когда его отец уходил из семьи, у самых дверей маленький Саша вцепился в его штанину. Он катался на полу, плакал и умолял его остаться, не бросать их. “Папа, я люблю тебя”, — повторял убитый горем мальчик снова и снова. Отец практически отодрал его от себя и грозно пригрозил:

— Не реви как девчонка, хлюпик, — последнее, что услышал шестилетний мальчишка от удаляющейся отцовской фигуры. Он вдыхал стойкий запах терпкого табака, неизменный папин аромат, понимая, что больше он его не увидит. Именно в тот момент, Саша поклялся, что больше никогда и никому не предоставит такую возможность: лицезреть его уязвимость. Никто не услышит от него этих слов, ни одному человеку больше не удастся сделать его слабым и убогим.

Теперь же, любимая женщина, ждущая от него ребенка, сомневалась в его искренних чувствах. Всего лишь три произнесенных слова, и она вновь лукаво улыбнется, а ее обворожительные голубые глаза засияют ярким светом драгоценных сапфиров.

— Да соври уже, Аверин! — услышал он мучительную просьбу дорогой ему женщины. Александр вглядывался в красивое кукольное лицо, но упорно стискивал зубы, чтобы ненароком не вырвалось то, что страстным пламенем горело в груди.

— Повезло тебе, — с безысходной грустью заметила Арина, когда поняла, что ответного признания от мужа не добьется. Жена всегда была слишком слабой и безвольной в своей эмоциональности. Напоказ выставляла все свои ранимые места. Глупая, она не догадывалась, что жестокость людей, которых она любит, слишком сильна, а эгоизм настолько неискореним, что ей даже не будут сочувствовать.

— В чем? — прохрипел он, отводя за ухо шелковистый непослушный локон ее черных как смоль волос.

— Что люблю я тебя больше, чем ненавижу…

Кое-кто из семейных коллег говорил ему, что беременные женщины становятся странными. Однако Аверин даже предположить не мог, до какой степени. За несколько месяцев в Арине словно проснулся неудержимый внутренний… демон, которого раньше он не замечал!