Ты моя жена. Настоящая

Мы быстро оказываемся в какой-то пустой и полутемной комнате. Давид захлопывает ногой дверь и ставит меня на пол. Прижимает своим телом к двери.

— Ты что творишь? — наклоняется и цедит мне прямо в губы.

— Пусти! — кричу ему в лицо.

Он хмурится, но потом на его лице появляется усмешка. Он чуть отодвигается от меня.

— Ну-ка, дыхни еще раз, — просит.

Я, наоборот, закрываю крепче рот и отворачиваюсь.

— И закуска не помогла. Я был прав — пьяная ты вообще не соображаешь. Ты хоть понимаешь, что натворила?

Молчу, насупившись.

— Ну ладно, мне хотела больно сделать, но о танцовщице ты подумала? Ее ведь уволят за это. Совсем не жалко ее? Она в чем виновата? Чего молчишь? Посмотри на меня.

Но я не двигаюсь. Мой взгляд все также устремлен в стену.

Его руки оказываются на уровне моей головы — он упирается ими в дверь.

— Как извиняться будешь? — спрашивает, усмехаясь.

— За что это? — я, наконец, перевожу взгляд на него. — За то, что сисястый канделябр чуть не изнасиловал тебя прилюдно?

— Ревнуешь? — Давид наклоняется и упирается лбом в мой лоб.

— Вот еще! — фыркаю я.

— Хватит врать, Василиса.

Я пытаюсь увернуться от него, но Давид просовывает мне между ног свою коленку, лишая возможности выбраться из-под него.

— Тебе же не понравилось, что там происходило. Так? Поэтому ты сделала это.

— Что «это»? — прикидываюсь, что не понимаю, о чем он. — Я ничего не делала.

Давид хитро улыбается.

Берет мою руку и тянет к себе. Пытаюсь освободить ее, но бесполезно. И Давид кладет мою ладонь себе на брюки. Туда, где остался еще парафин от свечей.

— Мне было больно, Василиса, — шепчет мне в губы. — Но и приятно. Знаешь, почему?

Я смотрю на него в упор, следя за его губами.

— Ты ревновала меня. Хоть и не признаешься в этом. Но ревновала.

— Я…

Не успеваю что-либо произнести, потому что его губы накрывают мой рот.

Давид сильно вжимается в мои губы. Так сильно, что мне не хватает воздуха. Его язык уже во мне и он вытворяет такие вещи, что заставляет меня покраснеть.

Но еще больше я смущаюсь, когда он ведет мою руку к своей ширинке, и я пальцами ощущаю его уже возбужденный член.

— Что ты делаешь? — шепчу я, когда он немного отрывается от моих губ, чтобы перевести дыхание.

— Проверить хочу, все ли цело, и убедиться, что функционирует, — с усмешкой нагло произносит он, глядя мне в глаза и продолжая удерживать мою ладонь.

Его вторая рука скользит по моей скуле вниз и оказывается на шее.

— Василиса, — шепчет Давид. — Ну, видишь, я весь твой. Зря ревновала. Не нужен мне никто.

— А канделябр? — спрашиваю я.

Давид усмехается.

— Никто. Тебя хочу. Заслужил я награду?

Да он издевается.

— Ты серьезно? — хмурюсь я и чуть сгибаю пальцы и слегка впиваюсь ими ему в ширинку. Он сразу же отпускает мою руку.

— Что ты хочешь? — спрашивает уже серьезно он.

— Есть хочу, — отвечаю и вижу, как на лице Давида гнев сменяется удивлением.

— Ладно, пошли, — заявляет спустя несколько секунд тишины.

Неужели мы вернемся в тот зал, где все это произошло? Мне не хотелось бы точно.

Но, к счастью, Давиду, похоже, тоже не охота туда возвращаться. Он ведет меня на выход. Сажает в машину и куда-то везет.

Мы приезжаем в ресторан на берегу океана возле виллы, в которой сейчас проживаем.

Давида здесь, похоже, знают и сразу же ведут нас за столик прямо на песке.

— Я сам сделаю заказ, — произносит Давид и что-то говорит официанту.

Тот кивает и уходит.

— Как красиво, — восхищенно произношу я, глядя, как солнце садится над океаном.

— Красиво на море ночью, — говорит Давид. — В свете луны. И вода теплая.

— Тебе, значит, понравилось? — усмехаюсь я и кусаю себя за язык.

Дурочка. Зачем? Зачем я напомнила?

Давид щурится и смотрит на меня.

— Ты решила напомнить мне о своем долге? — спрашивает с усмешкой. — Я ведь заболел из-за тебя. Это раз. Купальник новый ты потеряла. Это два. Услуги доктора. Это три. Ты знаешь, какие тут дорогие купальники и доктора?

Накрывает мою руку своей и сильно сжимает. А потом встает и переставляет свой стул ближе к моему. Садится. Наклоняется и шепчет прямо в ухо:

— Думаешь, я позволю и дальше тебе измываться над собой? Поиграли и хватит.

— И что ты сделаешь? Опять дашь мне волшебную таблетку, чтобы я не сопротивлялась? — я поворачиваюсь и наши взгляды встречаются.

По глазам вижу, что Давиду не нравится мой вопрос.

— Давай раз и навсегда закроем эти темы? — вдруг предлагает он. — А то мы так и не поговорим нормально. Таблетку тебе дали, чтобы ты спокойно долетела сюда. Она безвредная и поверь, тебе понравилось тогда. Впрочем, как и всегда, — довольно ухмыляется. — Я хочу тебя, Василиса. Это правда. И ты меня хочешь.

Я фыркаю, но Давид продолжает:

— Хочешь, хочешь. Не отворачивайся. Но почему-то все усложняешь. Если бы я не беспокоился о тебе, ты давно бы лежала где-нибудь под мостом. Да. И не смотри на меня так. Это правда. Ты и сама все прекрасно знаешь. Мы здесь не потому, что я решил трахнуть тебя на море. Тебе пока нельзя в Россию. Пока мои люди все не исправят. В том числе и то, что натворила ты.

— Что я натворила?! — возмущаюсь, но Давид обрывает меня.